Грустная любовь. Романтический парадокс и поиски смысла жизни. Кэрри ДженкинсЧитать онлайн книгу.
отправная точка – любопытство к реальному опыту грустной любви – любви, которая опровергает предположение, будто любовные истории заканчиваются «счастьем навек». Грустную любовь в современных песнях и историях чаще всего рисуют как ситуацию провала: это катастрофа и трагедия. Но я думаю, что всё гораздо сложнее. Реалии грустной любви – намек, что мы упускаем что-то из вида. Мы что-то упускаем, рассказывая только определенные истории о любви. Конечно, грустная любовь не может быть «счастьем навек». Но она может быть чем-то другим, и я буду называть ее эвдемонической (подробнее об этом слове чуть позже). Эвдемоническая любовь переплетена с творческой активностью и наполнением отношений смыслом того типа, который невозможно обрести в погоне за «счастьем навек».
Но кто эти «мы», о которых я всё время говорю? Слова вроде «мы» ведут себя весьма коварно. Если мы теряем бдительность, «мы» склонны негласно исключать «их». За простым словом скрывается масса предположений о том, для кого пишут, кто включен, а кто исключен, кто нормальный, а кто «другой».
В рамках этой книги «мы» относится ко мне и к моим единомышленникам в вопросах романтической идеологии. Данное «мы» определяется людьми, которых кормили тем же культурным бульоном, что и меня, как и я, впитавшими в себя «выученную мудрость» о том, что такое (настоящая) романтическая любовь. В самом широком смысле это те из нас, для кого доминирующая (белая, патриархальная, капиталистическая и колониальная) культура Северной Америки и Великобритании стала базой для формирования мировоззрения. Весьма неоднозначный и путаный способ определить целевую аудиторию, однако эта неоднозначность намеренна. Это единственный способ охватить группу, на которую я ориентируюсь и которая сама по себе неоднозначна. Эта книга о – и для – тех из нас, кто до сих пор барахтается в этом бульоне.
Бульон этот по большей части состоит из рассказанных историй. И наши истории любви поразительно однородны, точно мы снова и снова рассказываем одну и ту же историю. Вот ее краткая версия:
А и Б сидят на пеньке,
ЦЕ-ЛУ-ЮТ-СЯ.
Сначала влюбятся, потом поженятся,
потом родят малыша[13].
Мы рассказываем эту историю детям. Они знают ее с ранних лет, еще до того, как у них сформировались критическое мышление взрослого человека и детекторы брехни – защитная броня разума. Мы кормим детей этой историей, этой порцией культурного бульона в простой рифмованной упаковке, благодаря чему они так легко ее проглатывают и повторяют другим. Снова и снова они узнают о ней из сказок и рассказов, а также из отрывков взрослой культуры – из ромкомов, любовных романов, поздравительных открыток ко Дню святого Валентина. И разумеется, дети наблюдают за взрослыми, которые воспроизводят эту историю в реальности. Став взрослыми, мы должны воплощать эту историю в жизнь, или, по крайней мере, сделать всё возможное, чтобы ей соответствовать. Ради детей. Если мы не можем или не хотим соответствовать этой истории, мы должны не допустить
X and Y sitting in a tree, K-I-S-S-I-N-G. First comes love, then comes marriage, then comes baby in a baby carriage (