Арабелла. Музыка любви. Ана МенскаЧитать онлайн книгу.
гибели жены как рукой сняло. Ни малейшего интереса, ни даже отголоска желания! Всё казалось абсолютно пустым и безынтересным. Четыре года полнейшего жизненного штиля, почти что прозябания на грани забвения.
Впрочем, за эти четыре года он и не знался ни с кем. Не бывал в свете, никого не навещал, ни с кем не общался. Засел в своем замке, как медведь в берлоге, и носа оттуда не показывал. Много читал, занимался хозяйством, выезжал на охоту. Он даже переписку ни с кем не вел, кроме своего брата и двух поверенных.
После смерти матери обрубил все связи, всё дружеское общение. Брат писал ему, что приходится с трудом сдерживать атаки друзей и приятелей. Особенно остро с этим обстояло поначалу. Его пытались разыскивать, пытались вытащить из того болота, в которое он сам себя упек. Но время шло. А время, как известно, не только лучший лекарь, оно еще и яд, который отравляет человеческие отношения.
Благодаря дружбе время летит незаметно – из-за времени, особенно на расстоянии, незаметно слабеет и сама дружба. «Не сейчас» – самая опасная ржавчина, разъедающая любое приятельство. Теперь граф Альфредо Северо Моразини не удивился бы, если бы узнал, что в свете его давно считают покойником.
Да он и был таковым. Живым трупом. В груди вместо сердца образовалась огромная дыра. Такая звенящая, ноющая, давящая пустота, не дающая нормально, полноценно жить, дышать полной грудью, наслаждаться красками жизни, ее запахами, ее вкусами.
Это только кажется, что жить с выпотрошенными, изничтоженными чувствами просто. Это бесчувствие – та еще гадость! Та еще мерзость, которая делает все дни похожими друг на друга, как два отпечатка сапога в придорожной грязи. Такими же безрадостными и однообразными, как жизнь кладбищенского сторожа или копателя могил.
Может быть, именно поэтому его так зацепил образ необычной девушки на краю утеса? В ней было столько жизни, столько осязаемого звучания, столько энергии, будто она была солнцем в этой бушующей непогоде! Она была олицетворением жизни, ее животворящей силы, ее ликующей гармонии.
Альфредо сдавил указательным и большим пальцами глаза к переносице. Этот жест стал привычным для него в последние годы. Он выражал крайнюю степень усталости и какой-то обреченности.
В дверь комнаты тихо постучали.
– Войдите, – отозвался на стук Моразини.
В дверном проеме показалось лицо всё той же смугленькой служанки с озорным блеском в глазах.
– Ваше сиятельство, вам что-нибудь еще нужно? Может быть, добавить горячей воды?
– Нет, не надо. Подкинь мне лучше полотенце.
Девушка взяла со скамьи стопку полотенец и положила их на бортик ванны.
– Что-нибудь еще, мессир?
– Нет, ничего не нужно. Хотя постой. Позови-ка моего камердинера Паскуале. Пусть поможет мне одеться.
– Сию минуту, мессир.
Служанка присела в книксене и, бросив на мужчину беглый оценивающий взгляд, удалилась из комнаты.
Моразини провел мокрой рукой