Красная тетрадь. Екатерина МурашоваЧитать онлайн книгу.
сами, скажите, не стесняйтесь, я помогу…
Измайлов кивнул, зажмурился и три раза повторил про себя: «Скоро все кончится! Вообще все!»
По убеждениям он был атеистом и не верил в потустороннюю жизнь, хотя и носил по привычке крестик, оставшийся от умершей матери, но если он и ошибается, то все равно… Все, что он когда-либо слышал или читал, говорило за то, что даже в аду не предусмотрено клизм и прочей им подобной пакости…
Когда пришла пора ложиться на стол, он был унижен изобретательной Надей всеми возможными способами, его мужское и человеческое достоинство окончательно погибло, а на его место внезапно пришло какое-то полностью отрешенное спокойствие, каковое, наверное, и свойственно умирающим. Все вдруг показалось неважным и почти смешным. Прежде, чем подставить руки под жесткие сыромятные ремни, он даже сумел поднести к губам ее маленькую, но сильную и шершавую как у крестьянки кисть. Она ощутимо сопротивлялась, а он был слаб, поэтому поцелуй пришелся куда-то выше запястья.
– Спасибо вам, Надя, за попытку. И давайте на всякий случай попрощаемся.
– Не мелите ерунды! – отрезала она и грубо выдернула свою руку из его пальцев.
Он успел заметить узенькое обручальное кольцо на безымянном пальце и уже в который раз удивился ей. Она замужем? И что же это за муж, который позволяет жене разгуливать в одиночку по тайге? Самоед-охотник? Но как же так вышло, ведь она училась и работала в Екатеринбурге?… И этого я уже не узнаю, – с непонятным ему самому смирением подумал он.
– И вы, и я должны думать, что все будет хорошо. Это – часть лечения, – чуть мягче заметила Надежда Левонтьевна. – Повернитесь чуть-чуть набок, так мне будет легче достать. И сдвиньте лодыжки. Вот так, отлично… И не бойтесь, пожалуйста…
«Я сама боюсь!» – мысленно продолжил он и едва удержался от смеха. Она взглянула на него с удивлением, расширившимися темными глазами, и сунула ему в губы небольшую, гладко обточенную чурочку. Он покорно вцепился в деревяшку зубами, решившись ни в чем более не противиться ей.
В процессе операции он не терял сознания ни на минуту, хотя не раз, позабыв о приобретенном в мятежной юности атеизме, готов был по-детски молиться Богу о мгновении милосердного забытья.
Когда все кончилось, Надя выполоскала тряпку в холодной воде, обтерла ему лицо, шею и грудь, а потом вдруг разом куда-то исчезла. Он глядел в черный, бревенчатый потолок, чувствовал невероятное облегчение от прекращения жуткой, терзающей боли и ждал какой-нибудь звук, который позволит определить происходящее: стук закрывающейся двери (пошла подышать свежим воздухом); плеск воды (моет испачканные в его крови руки); скрип лежанки и шуршание шкур на ней (прилегла отдохнуть). Ничего не происходило. Он осторожно повернул голову набок и сразу же увидел ее: она сидела на полу прямо у стола, раскинув в стороны ноги и опираясь на руки. Ее короткие густые волосы занавешивали лицо. На мгновение ему показалось, что она