Россия в войне 1941-1945 гг. Великая отечественная глазами британского журналиста. Александр ВертЧитать онлайн книгу.
мере до осени, когда немцы, быть может, не решатся напасть; а потом, к 1942 г., СССР сможет лучше подготовиться к войне.
Договор, заключенный СССР с Югославией, не напугал и не остановил Гитлера. Правда, перед этим был проведен ряд маленьких и субтильных «антигерманских» демонстраций – кое-какие булавочные уколы в прессе, как мы видели, и еще несколько небольших демонстраций, таких, как присуждение в марте 1941 г. Сталинской премии яро антинемецкому фильму Эйзенштейна «Александр Невский», а также некоторым другим произведениям, выдержанным в определенно патриотическом духе и направленным против захватчиков, таким, как роман Алексея Толстого «Петр Первый», оратория Шапорина «На поле Куликовом» и роман Сергеева-Ценского об обороне Севастополя. Что касается закулисных разговоров, то в конце марта заместитель председателя Исполкома Коминтерна Д. 3. Мануильский заявил, что, по его мнению, «войны с нацистской Германией теперь вряд ли избежать». Эти его слова обошли всю Москву. Больше того, в марте группа советских офицеров из окружения маршала С. К. Тимошенко пригласила на вечер английского военного атташе. Разговоры велись сдержанно и осторожно, пока атмосфера не потеплела, и дело кончилось тем, что некоторые советские командиры стали пить за «победу над нашим общим врагом». Они не скрывали своей глубокой озабоченности общей обстановкой и особенно положением на Балканах[11].
Официально, конечно, советские власти не выражали никакого беспокойства. После подписания советско-югославского договора югославский посланник в Москве Гаврилович (как он мне сам потом об этом рассказывал) спросил у Сталина: «А что будет, если немцы повернут против вас?» На что Сталин ответил: «Что ж, пусть попробуют!»
13 апреля – в день падения Белграда – был подписан пакт о нейтралитете между СССР и Японией. Это была сомнительная гарантия, но. все же какая-то гарантия, которой русские заручились перед лицом растущей германской угрозы. Все в Москве были поражены тем, как исключительно любезен был Сталин с Мацуокой, японским министром иностранных дел, который приехал из Берлина в Москву для подписания пакта.
Сталин даже совершил такой беспрецедентный жест, что лично явился на вокзал проводить Мацуоку. На перроне он обнял его и сказал: «Ведь мы тоже азиаты, а азиаты привыкли держаться вместе!» Заручиться в этих условиях нейтралитетом Японии, взять с Японии обещание не нападать на СССР независимо от каких-либо обязательств, подписанных ею с «третьими сторонами», было действительно немалым достижением. Пока Япония будет верна своему слову, Советскому Союзу не будет грозить война на два. фронта в случае нападения Германии. Сталин был в необычно веселом настроении во время этих проводов и, расхаживая под руку с Мацуокой по перрону, даже обменивался рукопожатиями с железнодорожными служащими и пассажирами, которые случайно попадались ему навстречу.
Правда, он также обхватил рукой за шею и германского военного атташе полковника
Когда я услышал эту историю, я в июле 1941 г. спросил у Криппса в Москве, было ли это на самом деле. Он сказал: «Да, нечто подобное было. В общем, мы это восприняли как намек». Подтвердил мне эту историю потом и английский военный атташе полковник Э. Р. Грир, хотя он и не мог припомнить точную дату этого вечера.