Спой мне о забытом. Джессика С. ОлсонЧитать онлайн книгу.
заглядывает в лицо сестрички, обводит глазами холмы и овраги ее искореженных черт. Смотрит на рябую кожу фиолетового оттенка, на шишку вместо носа.
Осторожно протягивает руку, чтобы погладить ее по животику.
– Я… Я соболезную, Даниэль, – говорит маме акушерка, опуская ладонь на ее плечо. – Но правда, мне нужно…
– Взгляни на ее ушки, – нежно говорит Maman.
– Мне…
– Взгляни.
Акушерка подчиняется, кидает взгляд на ребенка и поднимает глаза на Maman.
– Хорошенькие.
– Правда ведь? Кругленькие такие! И немножко великоваты. Прямо как у ее папы. – Maman неотрывно смотрит на Арлетт, и слезы росой дрожат на ее ресницах. – Знаешь, он ведь умер до того, как я поняла, что беременна.
Акушерка стискивает руки.
– Соболезную твоей потере.
– Он всегда хотел дочку, мой Ришар, – голос срывается. – Что бы он сказал, будь он здесь…
Она зажмуривается и всхлипывает.
Эмерик встает на цыпочки, чтобы посмотреть еще разок. Новая сестренка дергает ручками.
Акушерка кладет руку на плечо Maman.
– Я понимаю, это непросто, но мне правда нужно забрать ребенка. Таков закон.
– Нет. – Голос матери – как зазубренное лезвие, и когда она распахивает глаза, они полыхают адским пламенем. – Ты ее не заберешь.
– Если я не заберу, а ее найдут, нас всех обезглавят. – Акушерка пристально следит за матерью, будто опасается, что та снова ударит ее.
– Ее не найдут. – Maman подходит к тумбочке и, держа малышку на одной руке, другой дергает ящик, в котором хранится плотно набитая сумка. При доставании она позвякивает сотнями стеклянных бутылочек. Maman поворачивается к акушерке и протягивает сумку.
– За молчание.
Акушерка хмурится, но сумку берет и заглядывает внутрь. Сияние эликсира вычерчивает грани ее лица.
– Сколько здесь?
– Две тысячи триста сорок два, – уверенно отвечает Maman. – Все, что получилось забрать у мужа, прежде чем он умер, и больше мне нечего тебе предложить. Здесь более чем достаточно денег, чтобы ты держала все при себе. Пожалуйста. – Она смотрит на акушерку полными слез глазами. – Прошу тебя.
Та хмуро глядит в ответ, губы кривятся в сердитой мине. Эмерик цепляется потными кулачками за пропитанную кровью ночную рубашку матери, стук сердца грохочет в ушах.
После долгой паузы акушерка наконец вздыхает и кивает.
– Ладно. Но голову за тебя я подставлять не стану. Если ребенка найдут, ты всем скажешь, что родила без помощи акушерки.
Лицо Maman вспыхивает радостью, и она бросается акушерке на шею.
– Никто не узнает, что ты была здесь! Merci!
Акушерка собирает вещи и уходит, и я выныриваю из воспоминания. Страх Эмерика, его облегчение, его замешательство тянут меня ко дну, но песня уже почти допета, а мне еще многое, очень многое хочется увидеть.
Я скольжу дальше, заглядывая там и сям, посматриваю, как растет девочка-гравуар. Дом из ранних воспоминаний пропал, теперь они живут в другом, поменьше, на краю яблоневого