Вольф Мессинг. Борис СоколовЧитать онлайн книгу.
Была убивающая душу зубрежка в хедере. Только редкие и торопливые ласки матери могу я вспомнить тепло. А впереди была трудная кочевая жизнь, полная взлетов и падений, успехов и огорчений. Впрочем, вряд ли бы согласился я и сегодня сменить ее на любую другую».
Чем же был столь нелюбимый Мессингом Хедер? Это слово в переводе с иврита означает комната. Хедер представляет собой иудейскую начальную религиозную школу. В конце XIX века в Российской империи возникли так называемые реформированные хедеры, где, помимо религиозных текстов, изучали историю и географию Израиля, а также иврит. Это было связано с развитием сионистского движения, пропагандировавшего необходимость эмиграции евреев на историческую родину в Палестину и возрождение иврита как живого разговорного языка. Но таких хедеров мало, большинство евреев считали их «ненастоящими». Отец Мессинга, по словам Вольфа, был весьма ортодоксальным иудеем и наверняка отдал сына в традиционный хедер. Да и рассказ самого Мессинга о том, что он учил в хедере, свидетельствует, что это был отнюдь не реформированный хедер. Хедер был частной школой, и его учитель (меламед) получал плату от родителей учеников. Следовательно, отец Мессинга имел достаточный доход, чтобы платить за обучение сына в хедере. Обучение проводилось обычно в одной из комнат квартиры учителя.
В версии Шенфельда Мессинг рассказывал: «Когда Бог был милостив и случался большой урожай, да еще удавалось его выгодно продать, отец посылал меня в хедер, чтобы я немного поучился. Тогда мне позволяли надевать ботинки, а то я, делая честь отцовскому прозвищу, бегал босым до поздней осени. Брюки и курточку мне шили из перелицованной старой отцовской одежды. Еда у нас была: черный хлеб, картошка, лук, репа, кусочек ржавой селедки на ужин и кофе из ячменя и цикория, который мать утром варила на весь день в большой кастрюле…»
Заметим, что в своих мемуарах, вопреки советской традиции, согласно которой считалось хорошим тоном подчеркивать бедность своих родителей, Мессинг лишь осторожно говорит, что они были ниже среднего достатка. С отцовским садом у Вольфа оказываются связаны романтические воспоминания, и никаких негативных ассоциаций он на склоне жизни у Мессинга не вызывал. Шенфельд же в своей повести, отталкиваясь от мемуаров Мессинга, стремится построить его альтернативную биографию по принципу противоположности. Поэтому у Шенфельда Мессинг с ненавистью вспоминает об отцовском саде, где ему приходилось трудиться, не покладая рук, а семья его, оказывается, живет почти в нищете. А в хедер, он, дескать, ходил урывками, только тогда, когда в семье были деньги. Но ведь хедер был бесплатным, а уж одну пару ботинок семья в урожайный год могла бы купить. И вряд ли бы, посещая хедер от случая к случаю, Мессинг успевал бы так хорошо, что его отправили бы потом в иудейскую школу более высокой ступени, ишебот, готовившую раввинов. В данном случае мемуары Мессинга выглядят куда подробнее, чем документальная повесть Шенфельда.
Мессинг вспоминал: «Отметив мою набожность