Хозяйка Шварцвальда. Уна ХартЧитать онлайн книгу.
как ловко Берта управлялась с огромной вилкой, когда разделывала мясо. В родном доме Урсулы никто не пользовался «вилами дьявола». А еще тут можно было угоститься копченой селедкой не только по воскресеньям и даже не в полдень[3].
Несмотря на по-прежнему кипевшую обиду на Ауэрхана, Урсула радовалась, что попала в усадьбу: работы немного, есть можно от пуза, знай только следи, чтобы девчонка Гвиннер не натворила бед и вела себя как положено. Но как обращаться с воспитанницей, Урсула часто не знала. Она никогда прежде не заботилась о чужих детях, только о сестрах. Пока они мелкие и ничего не соображают, с ними проще простого, но когда начинают бегать и говорить, тут уж хлопот не оберешься. Иногда Агата походила на них: в эти редкие мгновения в глазах девчонки мелькал лукавый блеск, будто она вот-вот начнет проказничать или засмеется во всю глотку. Но этого никогда не случалось. Агата не шалила, ничего не портила, даже не говорила громко, но именно этим доводила няньку до белого каления. А еще временами Гвиннер отпускала жутковатые шутки, и только тогда на ее лице появлялась улыбка.
Урсула очень старалась вести себя так, словно Агата – просто обычная девочка.
– Давай живее, чего ты как сонная муха? – прикрикнула она в тот вечер. – Целый день еле шевелишься, сколько можно! На ходу засыпаешь!
Гвиннер зевнула, прикрыв рот рукавом, но все равно никуда не торопилась. Как нарочно, она складывала вышивку в сундук медленно-медленно, а потом еще долго заправляла под чепец выбившиеся прядки. У Урсулы уже урчало в животе. Не вытерпев, она дернула девчонку за локоть, развернула к себе и зло поправила ей волосы.
– Больно, – сказала Агата. Не поморщилась, не захныкала, а лишь взглянула на Урсулу своими чернющими глазами, точно проверяя, что та ей сделает.
«Ну уж нет, малявка! Я тебя не боюсь!»
– Не зевала бы, больно бы не было!
Но все равно Урсула смягчилась и убрала руки, испугавшись собственных внезапных желаний. Аж пальцы засвербели, так захотелось ударить Гвиннер по губам, ущипнуть или потянуть за ухо – просто чтоб перестала строить из себя невесть что. Только чудом ее взяли в такой хороший дом! Сложись все иначе, сгорела бы вместе с мамашей!
…Ужин по вечерам накрывали в столовой. Урсуле там нравилось: большой деревянный стол, такой крепкий, что на нем можно было плясать, напоминал ей о доме. Харман говорил, что почти всю мебель в усадьбе сколотил его отец. Но Урсула никак не могла привыкнуть, что слуги здесь часто ужинают вместе с господином Вагнером и сидят с ним за одним столом, как равные. Ауэрхан объяснил, что так случается, когда господин не хочет оставаться в одиночестве. Урсула надеялась, что это будет происходить почаще.
Они вошли посреди разговора. Берта как раз что-то втолковывала господину, развернувшись к нему всем телом и держа кубок с вином на отлете. На ней не было чепца, и густые волосы блестели в свете свечей, как золотое кружево. Кристоф Вагнер благодушно кивал, развалившись на стуле, а когда заметил в дверях Урсулу и Агату, отсалютовал им бокалом:
– А вот и вы! Не люблю, когда
В те времена в Германии рыба появлялась на столе всего треть года, и ее всегда подавали в полдень. В основном это была соленая или копченая сельдь.