Сталин и Гитлер. Ричард ОвериЧитать онлайн книгу.
человечества. Будучи теми, кем они были, оба выглядят куда более невыгодно по сравнению с другими диктаторами современности и теми, кто правил в прежние времена. Поставив Сталина и Гитлера рядом друг с другом, мы получим компанию двух гигантов современной эпохи, чьи диктаторские режимы столкнулись лоб в лоб в величайшей и самой разорительной из всех войн в истории человечества.
Однако сразу же встают два вопроса: а можно ли их сравнивать? И надо ли их вообще сопоставлять? В своей недавней книге, посвященной кризису двадцатого столетия, Цветан Тодоров дал положительный ответ на оба вопроса, объясняя это тем, что Гитлера и Сталина объединяет общая политическая платформа – тоталитаризм2. Этот тезис имеет длинную предысторию. Еще в 50-х годах прошлого столетия, когда по прошествии совсем недолгого времени после победы над Гитлером Запад оказался в жесткой конфронтации с советским коммунизмом, было очевидно, что оба властителя представляют собой «тоталитарных» лидеров, доминировавших в системах, в которых они насаждали жестокую и всеобъемлющую власть над подконтрольным им населением. Западным политологам тогда было просто непостижимо, как западные страны могли нанести поражение одному чудовищному режиму, чтобы столкнуться лицом к лицу с другим, куда более опасным и непоколебимым, чем первый. Однако развитие представлений об идеальной, или типичной, модели тоталитарного режима сглаживало совершенно очевидные различия между системами, причисленными к типу тоталитарных. Сам термин тоталитаризм в конце концов трансформировался в понятие, характеризующее в первую очередь аппарат власти и аппарат репрессий, игнорируя более широкий социальный, культурный и моральный аспекты, которые первоначально подразумевались, когда этот термин впервые прозвучал в Италии в 1920-х годах, в эпоху Муссолини. К 1960-м годам историки в целом отошли от тривиальной идеи тоталитарной системы, предпочтя сфокусироваться на описании ее модели, делая упор на особенностях и специфических чертах конкретной диктатуры в той или иной стране, при этом существенно приуменьшая значение сходств между ними.
С момента краха европейского коммунизма в 1989–1991 годах дискуссии о двух диктатурах получили новое направление. Были разработаны более сложные определения тоталитаризма, одно из которых делало акцент на установлении той степени, до которой системы были движимы позитивными представлениями об исключительной социально-культурной утопии (часто характеризуемой термином «политическая религия»), признавая, однако, тот факт, что действительная социально-политическая практика режимов часто сильно отличалась от утопической картины. Теперь для того, чтобы охарактеризовать диктатуры, нет необходимости полагаться на несовершенную модель тоталитаризма, возникшую в недрах политической науки, так как за последние 12 лет исторические представления о диктаторских режимах как в Германии, так и Советском Союзе сильно изменились благодаря, с одной стороны, разоблачениям в рамках гласности в Советском Союзе и государствах,