Сталин и Гитлер. Ричард ОвериЧитать онлайн книгу.
доступности фюрера и дистанции, которая отделяла его от толпы, хорошо видно на примере строительства здания для новой рейхсканцелярии, начавшегося в середине 1930-х годов и завершившегося в январе 1939 года. Сердцевиной монументального здания был обширный кабинет с огромным, не обремененным никакими излишествами столом. Этот, по существу, огромный зал едва ли можно было назвать рабочим кабинетом. Это было место, где Гитлер принимал отдельных гостей. По прибытии гость проходил по длинному коридору с высоким потолком ко входу в кабинет, здесь его взору представала одинокая фигура Гитлера, почти затерявшаяся в огромном пространстве комнаты, где, как говорили, он неутомимо работал ради будущего Германии. Гитлер вставал, шел навстречу и приветствовал нового посетителя, чтобы тот почувствовал себя непринужденно. Театральный эффект был просто поразительным, атмосфера встречи была интимной и устрашающей одновременно. Двойственность этих ощущений была отражением идеи представления в единой фигуре разных аспектов власти. Гитлер был одним из множества людей, но в то же время больше, чем один из многих. Выступая перед рабочими, строившими его новую резиденцию, он говорил: «…когда бы и кого бы я ни принимал в канцелярии, я не просто человек по имени Адольф Гитлер, принимающий его, я вождь германской нации и, следовательно, это не я принимаю гостя, через меня это делает сама Германия»53.
Эти вычурные идеи составляли ядро в основании фикции культа личностей. Как Сталин, так и Гитлер демонстрировали себя как отдельные, обособленные от текущей мировой политики (в которой они на самом деле ежедневно принимали самое живое и непосредственное участие) личности, являющиеся таковыми в силу их исторической роли лидеров. В действительности они опирались на идею, заключающуюся в том, что они возглавляли государства, которыми правили от имени народа, оставаясь выше политики, не теряя при этом способности понять и выразить волю народных масс. В отношении обоих лидеров использовалось обращение «руководитель», так же как и «лидер». Основным моментом мифа о гитлеровской диктатуре было утверждение о его уникальном родстве с германским народом, глубоко личных взаимоотношениях между ними, делавшими вождя, по словам Карла Шмидта, основным источником конституционного права, который всегда «непосредственно и реально присутствовал» в сознании миллионов немцев, следовавших за ним54. Природу этой связи Гитлер сам разъяснил на партийном съезде в Нюрнберге в 1934 году: «Народ для наших руководителей не просто объект их деятельности; они живут в народе, чувствуют вместе с народом и борются ради народа»55. Этот «бессрочный неразрывный договор» позволил воле каждого немца стать частью воли вождя. Люди «персонифицировали себя с личностью фюрера», который вел их навстречу исторической судьбе56.
Претензии Сталина на роль вождя народа базировались на специфических политических обстоятельствах, сложившихся в стране и ставших ее отличительной чертой. Если Гитлер