Человек в чужой форме. Валерий ШараповЧитать онлайн книгу.
это нам с вами? – переспросила Вера Вячеславовна и снова с неуместной колкостью.
– Именно нам. Нравится вам это или нет, мы одно дело делаем. То, что вы не желаете прислушаться к моим доводам, мне в вину, недостаточно я убедителен. Что до этого, – Кузнецов похлопал по боку планшета, в котором скрылся до времени конверт, – то было бы разумнее пустить их на улучшение условий в цехах.
– Это, знаете ли, уже не ваше дело.
– Нет, мое. Я сражаюсь за каждую народную копейку и несу за это личную ответственность. Хорошо, оставим пока. Всего доброго.
Он поднялся и, щелкнув каблуками, удалился, оставив Веру Вячеславовну в раздумьях. И снова как-то все глупо: вроде бы правильно сделано, а вот складывается ощущение, что нет.
Глава 10
Субботнее утро. Завершилось заседание, пионерактив усвистал, кто куда… хорошо, разошелся с чувством выполненного долга. Имеют право, что ж. Было сказано: к сегодняшнему числу принести красиво оформленные рассказы о проделанной за год работе – вот, пожалуйста, принесли. Насчет того, чтобы сообща ломать голову на тему: «Как теперь все это пристроить на щиты, сорганизовать?» – разговора не было.
Теперь вот уже битый час Оля занималась этим единолично, созерцая свеженькие, пахнущие хвоей фанерные щиты и соображая, куда и как прилаживать ту или иную жемчужину детского творчества.
Достижений за год немало, и это радует.
Вон сколько всего нанесли: заметки, рисунки, имеется даже вырезка из «Вечерки». Оля испытывала, с одной стороны, чувство заслуженной гордости – на совесть поработали! – с другой – нарастала паника. К тому же об открытии выставки она неосмотрительно уже отчиталась, дорога отрезана. А куда чего лепить – совершенно непонятно.
– Хватит. Глаза боятся – руки делают. Приступим, торопиться-то особо некуда.
«Допустим, пусть будет так: «Наша дружинa», «Готов к труду и обороне», «Наша учеба», «Наш труд»… а все прочее пусть остается для «Нашего творчества».
Оля очинила карандаши, вооружилась линейкой, решительно принялась очерчивать ведущие линии. Далее, открыв две баночки туши и критически оглядев перья, начала выводить буквы. Работа требовала полного сосредоточения, поэтому и лишние мысли покидали голову.
…В последнее время Оля приходила домой лишь под вечер. Понимала, что маме одиноко, что нужно ей, чтобы кто-то был рядом, успокаивал. Однако она, Оля, никак не могла перебороть себя, смириться с тем, чтобы играть сугубо бабскую роль, держать за ручку и охать. Ничем другим помочь она не могла, тогда зачем пытаться?
И мама умница, наверняка понимала: лучшее лекарство от всего – это труд, любимое дело, так что и сама дневала и ночевала на фабрике. К тому же в связи со стройкой приходится вникать и в «непрофильные» вопросы – тоже непросто и требует полного сосредоточения.
«Дела сердечные – это очень важно, но далеко не все, иной раз приходится смиряться с утратами», – солидно рассуждала Оля, которой Колька клятвенно обещал, что никуда от нее не денется, которая и понятия не имела, каково это: на четвертом