Волчица и Охотник. Ава РайдЧитать онлайн книгу.
на лице. Хочу было сказать, что, для того чтоб быть неосторожной дурой, мне совсем не нужен нож, но не думаю, что это заставит его краснеть и гримасничать. Не сейчас. Просто киваю, когда он возвращает мне нож – рукоятью вперёд.
Пальцы сжимают холодный металл, но в следующий миг не могу сдержать мерзкий вопрос:
– Одного глаза было недостаточно?
– Что?
– Ты уже отдал ему глаз, – в груди становится тесно. – Неужели все Охотники покрыты шрамами, как и ты?
– Каждый из тех, кто достоин упоминания.
– Зачем? – сумею выговорить я. – Зачем ты это делаешь?
– Принцепатрий вознаграждает за жертвенность, – отвечает он. – Иногда жертвы приносятся в виде плоти.
Давлюсь смехом. Воспоминание о лезвии ножа, приставленного к его запястью, проносится перед внутренним взором, и становится тошно.
– Так справедливость или милосердие в том, что ты должен истекать кровью во имя своего спасения?
– Милосердие, – отвечает Гашпар. Его глаз чёрный, и в нём не отражается пламя. – За всё это время Он ни разу не потребовал мою жизнь.
Глава седьмая
Снежинки кружатся в воздухе вокруг нас белым вихрем. Падают мне на волосы, всё ещё покрытые пятнами серебристой краски, прилипают к тёмным кудрям Гашпара. Если я не моргаю достаточно часто, снежинки собираются на моих ресницах, и от ледяной воды щиплет в глазах. Земля под ногами присыпана тонким слоем ранней изморози. Словно Иштен подул на большой замёрзший одуванчик, и пушистые семена разлетелись по сосновому лесу Крайнего Севера.
В Калеве всего два времени года: зима и не-зима. Не-зима – короткая, тёплая и влажная, время, когда мухи свирепствуют, а растения осторожно поднимают свои цветочные головки из земли, только лишь затем, чтоб их сорвали, стряхнули и сохранили для более холодных голодных дней. Телята рождаются, и их убивают, чтобы засолить и сохранить мясо. В не-зиму калевийцы наслаждаются парой часов скудного солнечного света и кратким оттаиванием их рек и озёр, когда обнажается вода, что чище и голубее самого неба.
Не-зима почти закончилась.
Веду нас через лес. Конь Гашпара рысит чуть медленнее позади моего. Мы покинули деревню два дня назад, и с тех пор наши разговоры стали краткими, поверхностными, а с его стороны – в основном односложными. Я молча извиняюсь, предлагая ему самые мясистые части кроликов, которых убиваю на охоте, и борясь с собой, чтобы не подначивать его во время его вечерних молитв. Не уверена, что моё послание дошло до него.
На снегу видны красные точки, тянущиеся за нами, словно крошечные следы, нашёптывающие историю нашего пребывания в деревне Койетана. Гашпар заправляет рукав под перчатку, но кровь всё равно вытекает из-под ткани с тихим постукивающим звуком, который преследует нас многие мили. Неожиданно Гашпар останавливает своего коня и смотрит в небо, позволяя хлопьям падать ему на лицо и обращаться в воду.
Я разворачиваю лошадь к нему; сердце трепещет.
– Ты ведь раньше видел снег, да?
– Уже