Брабантский мастер Иероним Босх. Дмитрий ОвсянниковЧитать онлайн книгу.
внимание подобно самой широкой и самой вместительной сети, способной перекрыть от края до края хоть целый океан. От него ничто не скроется. Не лишайте Йеруна столь редкого орудия! Постарайтесь приспособить его к делу.
– Прежде мне казалось, что его склонность к мелкому рисунку годится только для изображения маргиналий в книгах! Я бы желал для своих наследников более благородных работ.
– Одно другому не мешает! У вас в руках два превосходных подхода к изображению, достоверность и обилие ярких образов! А с учетом высокой школы, вроде той, что представлена на алтаре в Генте, уже три! Подобному богатству может позавидовать любая мастерская. Распорядитесь им наилучшим образом, мастер Антоний! Я верю, что ваши ученики смогут создать шедевры.
Сова Минерва
Ян, средний из трех братьев ван Акен, угрюмый здоровяк, что есть силы налегал на грифель. Складки ткани, которые старался изобразить ученик художника, выходили из рук вон плохо. Ворча и переводя дух, Ян снова и снова принимался за работу.
– Йерун, зачем ты держишь в мастерской эту дрянь? – Оторвавшись от работы, Ян с неодобрением посмотрел на небольшую сову. Птица устроилась на насесте напротив того места, где обыкновенно трудился Йерун, младший из братьев. Она облюбовала нишу в темном углу за шкафом – ни дать ни взять дупло, как раз по росту. До сих пор сова деловито чистила клювом лапу, но, услышав слова Яна, насторожилась. Она повернула голову и уставила на него два неподвижных черных глаза.
– Вон, полюбуйся! – проворчал Ян. – Бессловесная, а понимает! Ух, бестия! – Он погрозил сове кулаком. Та продолжала смотреть, как будто силилась разобрать человеческую речь.
– Потому что умная, – усмехнулся Йерун.
Мальчик как раз царапал что-то грифелем. Перед ним, как и перед братом, стояла доска, задрапированная складками ткани, но не ткань занимала Йеруна. Мальчик изображал сову – в черных линиях уже угадывалась круглая птичья голова с парой глаз и острым клювом. Там, где доска оказалась неровной и линия нечаянно раздвоилась, получилось нечто похожее на человеческий рот, растянутый в улыбке от уха до уха.
– А много бывает людей, наделенных даром речи, но глупых, – продолжил Йерун.
– Есть и птицы, наделенные даром речи. – Гуссен, самый старший из братьев, растирал краску и до сих пор в разговор не вступал. Сейчас он как раз отошел от стола, чтобы взять бутыль льняного масла. – Из южных и восточных стран иногда привозят чудных и ярких пташек. Их называют папскими петухами, papa gall, – всё из-за разноцветного оперения. Они здорово подражают голосам других птиц и даже людей.
– Скажешь тоже – людей! – фыркнул Ян.
– Я слышал сам! И даже видел такую птицу. Вот, взгляни! – Гуссен взял грифель и в несколько взмахов изобразил на доске Йеруна нечто длиннохвостое, с высоким хохолком на голове. – Один из купцов выставлял папагалла на нашем рынке. В ярмарочный день три месяца назад, когда подрались сапожники! Говорю вам как есть – птица говорила по-человечески!
– Сапожников