Камень среди камней. Жан-Лоран СолитьюЧитать онлайн книгу.
или, может, пятнадцать я смотрел на него, а холодный ветер пробирал меня до мурашек. Или это был не ветер? Сложно уже вспомнить, но помню, что вскоре я к нему привык. Я наблюдал за этим маленьким невинным существом и не мог понять, почему ему была уготована такая мрачная и несправедливая судьба? Он был красив и мил даже в таком состоянии и заслуживал, чтобы его любили, гладили, досыта кормили и выгуливали минимум три раза в день, а целовали не меньше пятисот раз в сутки. Я бы хотел, чтобы мы с ним поменялись местами: я заслуживал его участи больше него, а он заслуживал моей жизни стократно больше, чем я. Он очень хотел жить, а я очень не хотел. Жизнь – та ещё сука.
На душе было гадко, неприятно и непонятно. Я включил в наушниках свою любимую композицию Макса Рихтера «Ноябрь», прокручивая её раз за разом, и плёлся домой, не выпуская из головы увиденное и обдуманное, прокручивая также раз за разом мысли, застигнувшие меня в тяжёлый момент. Между нами было что-то общее: оба мы были одинокие, безродные, никому, по сути, не нужные, не понимающие свалившегося на нас счастья. Может, я тогда умер?
Меня пробило на сентиментальные воспоминания, и я вспомнил последнюю девушку, которая была мне интересна, – художницу-анархистку Кристи́н. Что-то было в ней притягательное. Может, дух борьбы, которого я был лишён? Вольность души, ни к чему не привязанной, свободной, легко парящей по странам и городам; общительность и жизнерадостность? Всё, чем я не располагал. Сейчас мне легко понять, что это был дохлый номер: нельзя замещать внутреннюю пустоту чьей-то состоятельностью, убеждая себя, что ты любишь человека – ты любишь себя, способного почувствовать что-то новое, чего ты лишён, через другого. Мелкое воровство без обязательств – только и всего. Хотя, скорее, она просто была симпатичной, а я тогда много пил, был вынужденно одинок и на первое свидание позвал её туда, где мог быть собой, – в винный бар, разделив с ней бутылочку немецкого рислинга, который я позднее подарил маме на Новый год, придя к ней, предварительно покурив травы.
С Кристин всё было сложно, и отношения наши не прожили и месяца, треснув, как яйцо, неаккуратно брошенное в кипящую воду. Мы держались за руки и целовались, но через неделю уже не было поцелуев, а через пару дней и неловких касаний. Ей казалось, что я от чего-то бегу и что-то ей замещаю, а я делал вид, что не понимаю её, прекрасно понимая, что она права. Кого я заменял, мне было понятно. От чего я бежал – тоже. Я просиял пару первых дней, а потом угас с новой силой, изначально зная, что так всё и будет, пропивая все деньги на винных бокалах. На прощанье она сказала мне, что я действительно ей нравился, но со временем она поняла, что просто неспособна меня полюбить, испытывая странное, холодное, отталкивающее чувство. Тогда я лишь смог ей ответить: «Я понимаю. Лишь бы одно хотел сказать: я ни от чего не убегаю, но я всего-навсего неистово ищу, к чему бы я хотел бежать».
От таблеток весь рот пересох, и я неимоверно хотел пить. Зайдя домой, я скинул туфли, снял костюм и разлёгся в блаженстве