Потерянное лето. Екатерина АлексееваЧитать онлайн книгу.
После этого высушила волосы феном, стерла подтеки туши, ещё раз накрасила ресницы, упала на диван и подумала: какая я дурра! Ради чего не поехала? Куда наряжаюсь? Кстати, что одеть…
Я выбрала платье, купленное накануне здесь, на море. Оно было нежно-голубое и состояло сплошь из кружев и полупрозрачного шелка. На ноги надела сандалии на высокой танкетке. Посмотрела в зеркало, повертелась немного. Всё сняла и надела шорты, футболку и спортивные сандалии. Было уже одиннадцать.
"Дура!" – снова обругала я себя. "Наверняка в одиннадцать вечера". И пошла к калитке, сдерживая свой непроизвольно ускоряющийся шаг, считая молниеносно убегающих из-под моих ног ящерок, выползших на охоту из камней вдоль дорожки.
Я вышла с территории комплекса, закрыла калитку. И никого не увидела. Очень разозлившись на себя, нервно дернула ручку калитки, сообразила, что уже заперла ее, решила успокоиться и спуститься к морю, как будто туда и собиралась. Сделав три шага по тротуару, услышала шуршание шин. Он все время сидел за рулем своей машины, в пяти метрах от меня, я не обратила на нее внимания. Явно он видел мои трепыхания. Я чувствовала себя глупо и явно начинала краснеть. Он подъехал поближе, остановил машину рядом со мной, вышел и открыл мне дверь. Я села. И подумала, что он красивый. И что мои руки дрожат.
– Ola, Tanya! – поприветствовал он меня, и снова ослепил улыбкой.
Мы поехали наверх, в сторону гор. Мое сердце ушло в пятки из-за крутого подъема и из-за того, что я ехала неизвестно куда неизвестно с кем. Мы поднимались все выше и выше. Я вспомнила, что здесь, на вершине, стоит часовня Святой Лючии. Мы действительно подъехали к парковке возле часовни. Там стояла только одна машина, Рено, и когда мы выходили, владельцы Рено уже спускались от часовни к своему авто. Это была пара пожилых французов, одетых в смешные широкополые соломенные шляпы. Мы обменялись приветствиями, и мой испанец немного поболтал с ними о чем-то на французском. Старики уехали, он взял меня за руку и мы стали подниматься к часовне. Прикосновение его теплой ладони смущало и волновало меня.
Мы поднялись к белой часовне. У входа стоял колодец. Я заглянула внутрь. Ничего не было видно. Он улыбался, глядя на меня. Я в смущении разглядывала красную тротуарную плитку, которой была вымощена площадь у часовни. Он потянул меня ещё выше, на смотровую площадку. Оттуда открывался чудесный вид на море, городок и склон горы. Я любовалась видом, во всяком случае, старалась это изобразить, борясь с волнением. Начо достал из чехла камеру и стал фотографировать меня. Я сначала стеснялась, потом немного злилась, а потом подалась на его безмолвные уговоры позировать. Мне это даже понравилось. Я стояла на фоне бесконечного моря, потом сидела на каменной скамье, затем стояла в арке.
Съемка продолжалась минут пятнадцать. Наконец, он отложил фотоаппарат и подошел ко мне близко. Очень близко. Он что-то спросил. Я поняла, что он спрашивал моего разрешения. На что конкретно, я не понимала. Хотя нет, конечно, понимала. И кивнула. Меня трясло от его близости. Свежий аромат его парфюма и запах согретого солнцем тела сводили