Прозрачный дом. Мирослава ЧайкаЧитать онлайн книгу.
– Август или Цезарь, к примеру. Он считал, что вполне заслужил это, так как посвящал работе всю свою жизнь. Ездил в областную библиотеку, чтобы ознакомиться с нужными книгами, выписывал научные журналы, оформлял выставки «Личность в истории» и разыгрывал с учениками батальные сцены разных эпох. Но, по-видимому, так и не стал для ребят великим – только более близким, чем другие учителя. Однако, успокаивал себя Тимыч, было бы гораздо обиднее, если бы прозвище его было пренебрежительным – «Очкарик» или «Четырехглазый». А вот его соседку химичку дети и вовсе прозвали Колбой – сущий ужас, будто она и не человек, а лишь грустное отражение собственной профессии.
Потом историк пустился в размышления, как Льву Борисовичу тяжело, должно быть, живется с этой Колбой, и вообще, женщины – это же целый фейерверк эмоций: слезы, сменяющиеся восторженным смехом, переходящим в томительную грусть. А их разбросанные бигуди и кружки, испачканные красной помадой, или, того хуже, критические дни или длинные волосы, прилипшие к эмали белой ванны. Тимофей даже поежился, представляя весь беспорядок, который, по его мнению, сопровождал представительниц противоположного пола.
Он влажной тряпкой протер два гипсовых бюста античных философов и, присев на стул, выдвинул верхний ящик письменного стола. Немного поразмыслив, извлек из него потертый розовый конверт, в каких обычно присылают свадебные приглашения. Прежде чем открыть, погладил его пальцем, тяжело вздохнул, а затем медленно потащил за край черно-белую фотографию. На ней были изображены двое – он и она, молодые, смеющиеся и счастливые. Тимофей перевернул фото лицом вниз и положил на стол, прикрыв ладонью, еще раз вздохнул, скользнул придирчивым взглядом по идеально убранной комнате, когда раздался звук телефонного звонка.
– Алло! – ответил учитель, машинально стирая несуществующую пыль с телефонного аппарата. В ответ послышался только шум, напоминающий шлепанье по лужам, и тогда он добавил погромче: – Слушаю! Говорите!
– Алло, Тимофей Витальевич!
– Михайлович, – поправил историк. – Говорите, что вы хотели.
– Извините, Тимофей Михайлович, запамятовал, – наконец проговорил скрипучий голос, – тут ваши девицы дерутся, не могу усмирить.
– Где тут? Какие девицы? – стараясь не терять самообладания, но все же громче обычного произнес Тимыч.
– Так понятно, где, в бане. Сегодня ж банный день.
Скрипучий голос хотел еще что-то разъяснить, но учитель не стал слушать. Он повесил трубку, накинул плащ и прямо в комнатных тапочках готов был бежать на хоздвор к прачечному корпусу, но уже в подъезде опомнился и вернулся в квартиру, чтобы переобуться.
Через десять минут с несвойственной ему проворностью Тимофей Михайлович преодолел шесть высоких каменных ступеней, но без предупреждения в девичьи бани все же врываться не стал. Остановился, перевел дух и постучал.
– Ой, Михалыч, вы быстро! – закричал сторож, распахнув перед учителем дверь. – Они там, у шкафчиков! Что творят, уму непостижимо!