Натюрморт с гранатами. Джавид АлакбарлиЧитать онлайн книгу.
идеальная семья, составляющая надёжную основу нашего традиционного общества. Удивительно, но при этом я обычно получаю в своё распоряжение абсолютно несовместимые фотографии матери и отца. Порой с разницей в двадцать-тридцать лет. Вот и приходится мне кого-то старить, а кого-то молодить.
Странно, но даже в эпоху айфонов мало кто снимает стариков. Не хотят люди, чтобы на моих портретах их родители были по-настоящему старыми. Все хотят видеть их молодыми и красивыми. Даже если родители были, скажем так, совсем не красавцами. Но, хозяин – барин. Что заказывают, то я и рисую. При этом лишь объясняю, что портрет маслом – это самый дорогой вид работы. Акрилом гораздо дешевле. И, наконец, самый дешёвый портрет в моём тарифе – это рисунок пастелью. Работаю я быстро. И, как правило, заказчик и я расстаёмся весьма довольными друг другом.
А потом вдруг случилось нечто, неведомое мне тогда. И в результате вся ситуация изменилась в одночасье. Ко мне, почему-то, стали массово приходить абсолютно другие люди. Их появление было полной неожиданностью для меня. Заказы были уже не на родителей, а на сыновей. Однако, в свете того, что я узнал потом, это было вполне закономерно. Таких, как я, обычно называют осколками минувшей эпохи. Интернетчики даже обозначают нас неким специальным термином: «ники – отрицающие». У меня нет компьютера. У меня нет айфона. Есть лишь кнопочный телефон образца прошлого века. Хотя чаще всего я пытаюсь куда-то дозвониться со своего допотопного стационарного телефона. Да, забыл сказать, что телевизора у меня тоже нет. Новости достигают меня только тогда, когда они в какой-то степени могут затронуть лично меня самого.
***
Он приехал ровно в срок. Сразу шагнул в мастерскую, где я стоял за мольбертом. – Что, ещё не готово?
– Да нет. Давно всё готово. Я всё-таки сделал для вас два натюрморта. Один в точности такой, как вы просили. А другой немножко отличается от вашего заказа. Но, по-моему, он тоже хорош. Вам понравится.
– Показывайте.
Он просидел у меня почти два часа. Не проронил ни единого слова. Я спокойно занимался своими делами. Размешивал краски. Писал. Когда наступило время обеда, накрыл на стол. Молча кивнул ему, приглашая на кухню. Мы поели. Готовила мне обычно соседка. Хорошо готовила. Она же и закупала продукты, с вечера согласуя со мной, что же она будет готовить. Когда мы закончили есть и начали пить чай, мужик вдруг каким-то надтреснутым голосом начал говорить.
– Это какая-то мистика. Мы только что съели любимое блюдо моего сына. Я уже три месяца, как его не видел. С того дня, как он покинул мир живых, прошло ровно сорок дней. У меня такое чувство, что то, что вы нарисовали, этот обед и наше чаепитие, по-существу, это какой-то невероятный ритуал прощания с ним. Спасибо вам. Я пойду. Можно всё же я иногда буду захаживать сюда? Просто так. Даже не поговорить. Посидеть. Обещаю, что мешать не буду.
– Конечно же можно.
И он ушёл. Забрал обе картины. В принципе, я считал, что он мог бы мне ничего и не платить.