Медвежье молоко. Елена ЕршоваЧитать онлайн книгу.
угостили, трав в Карелии собирают превеликое множество. Хочешь, сходим завтра в парк «Вичка»? Сфотографируешься с медведем. – Он натужно рассмеялся: – Ненастоящий, конечно, но в наших краях и это достопримечательность. Да ты ешь.
Оксана пригубила из вежливости: язык обожгло, но вслед за этим пришел душистый, пряный аромат. От него слегка закружилась голова, будто Оксана вдохнула кислород полной грудью. Она сглотнула, сказала:
– Вкусно.
Тут же захотелось еще.
– Я на твоей машине вмятину заметил, – сказал отец. – Слева от бампера.
– Гадство, – поморщилась Оксана. – Наверное, все-таки в отбойник вписалась. Это я лося объезжала.
– Какого лося?
– Жуткого, – она передернула плечами, вспоминая запекшуюся глазницу и рваные, блестящие свежим мясом раны, и обнаружила, что почти допила чашку до дна. – А у вас что, медведи водятся?
– Не видел пока, – ответил отец. Поднялся, подлил Оксане еще чаю. – Ты пей.
Оксана пила. В животе разливалось приятное тепло, голова тяжелела. Еще одну чашечку – и упасть бы головой на подушку рядом с Альбиной. Отец говорил, и его голос проникал в сознание, будто через слой тумана:
– Теперь все будет хорошо. Теперь вы дома. Мать-то знает, где?
Уже засыпая, Оксана подумала, что не знает никто, но не нашла сил ответить.
4. Крах мира
Лось лежал поперек сплошной. Оксана боялась подойти, хотя в глубине души понимала – надо. Там, за дорожной разметкой, перепачканной кровью, начиналась дорога в беспечное будущее. Там исчезали хлопоты, связанные с вечными переездами, страхом, чувством вины и безденежьем. Ей будет хорошо вдвоем с Альбиной, стоит только переступить лосиную тушу.
Альбина стояла рядом, прикрыв глаза и положив голову на вздувшийся бок животного. Под шкурой что-то двигалось, и от того, что дочка прикасается к умирающему лосю, от смрада и вида крови Оксану подташнивало.
«Я его сбила, – подумала она. – И теперь он медленно умирает там, на дороге. Его заживо съедят черви, а глаза выклюют птицы, и уже ничем не помочь…»
Под Альбининой ладонью шкура треснула и разошлась, и в трещине появилась остроклювая головка. Снегирь вспорхнул, подняв крыльями веер кровавых брызг. Оксана заслонилась рукой, но успела увидеть, как кровь веснушками усыпала Альбинины щеки.
– Мир треснул, мамочка, – донесся, будто издалека, голос дочери. – Уже ничем не помочь…
Из лосиного нутра потоком хлынули снегири. Их оглушающий писк вернул Оксану в реальность.
Ровно и глухо шли на кухне часы. Через узкую щелку между шторами пробивалось осеннее солнце, пахло подгнившим деревом и пылью. Наволочка под головой оказалась влажной, простыня сбилась в комок. Отбросив одеяло, Оксана потерла ладонями лицо. Мышцы тянуло, руки слегка дрожали, но это всего лишь последствие усталости и плохого сна. Сейчас она умоется, приготовит Альбине завтрак и все будет хорошо.
– Альбина?
Тишина. В колченогом кресле, наполовину скрытом скомканным покрывалом, пусто. Сумки