Когда рыбы встречают птиц. Люди, книги, кино. Александр ЧанцевЧитать онлайн книгу.
практиками?
В.М.: Европейский мистицизм являет собой сознательное противопоставление рационализму, а японский – если не прямое западное (из Китая, Европы и так далее) заимствование (например, учение школы Кэгон[23]), то по-иностранному рациональную интерпретацию традиционно недуальных практик. Так, например, в IX веке на почву синтоистского шаманизма великолепно легли оккультно-философские ритуалы и догматы тантрического эзотеризма (школа Сингон[24]), породив даже синто-буддийский синкретизм Рёбу-синто[25]. Мистическую интерпретацию синтоизм получил в сочинениях поздних авторов «национальной школы» в XVIII–XIX веках (Ацутанэ Хирата[26] и другие), знакомых с западной наукой. При взгляде же извне, там, где западный опыт не обнаруживает в японской культуре привычного рационализма, он всегда склонен предполагать наличие противоположного ему мистицизма, хотя это совершенно не верно.
А.Ч.: Исследователи отмечают инфантилизм японской молодежи, достаточно позднюю социальную реализацию. Если же мы говорим о японской неформальной моде, то тут мне видится некая феминизация – японские рок-певцы делают женский макияж, среди японских неформалов заметнее всего «женские» течения ультра-модниц типа «когяру», «ямамб», «госирори» (Gothic Lolita). На Западе в свою очередь так же говорят о «феминизации мужчин» – сходны ли причины японской и западной феминизации?
В.М.: Инфантилизм и феминизация современного общества, несомненно, имеют общемировые причины (и, прежде всего, ориентированность на женско-детскую аудиторию массовой рекламы), но формы, в которых это выражается, могут быть национально окрашены. В Японии высшие образцы эстетики были созданы в глубоко феминизированной среде раннесредневековой аристократии. В литературе XX века были как апологеты этой идеальной женственности (Дзюнъитиро Танидзаки), так и поборники мужского начала (Юкио Мисима). Но в условиях современного «унисекса», у первых больше шансов на выживание.
А.Ч.: А такие довольно смешные, если не сказать жалкие, но при этом заметные и растиражированные на Западе и в нашей стране явления японской культуры, как японская поп-музыка (J-Rock) и японская молодежная мода – это свидетельство энтропии японского общества, «выход пара» в крайне жестком, регламентированном обществе или что-то еще?
В.М.: Я уже вышел из того возраста, когда можно доверять собственным вкусам в области популярной музыки, что меня, поклонника классики, мало огорчает. Судя по отзывам студентов, в «смешных» композициях современных японских групп для них есть некий шарм (может быть, под влиянием анимэ?), пусть это никогда и не сравнится с повальным увлечением времен «The Beatles» вследствие сегодняшней неоднородности самой молодежной культуры. Действительно, со стороны кажется, что «психотерапевтические» функции в этой музыке начинают преобладать над эстетическими, но, возможно, радикально изменилось само ощущение прекрасного? Меня больше расстраивает ситуация
Кэгон (кит. Хуаянь) – школа мистического буддизма, сложившаяся в танском Китае на основе «Буддха-аватамсака-нама-маха-вайпулья»-сутры (кит. Хуаянь-цзун) и проникшая в Японию через Корею в 8 веке. Основная доктрина Кэгон – недилимость мира (так называемый «мир дхарм»).
Сингон – («слова истины») одно из учений позднего, тантрического буддизма, последователь Ваджрабодхи (671–741) Амогхаваджра (705–774) создал его каноническую версию, а от его китайского ученика Хоэй Го ее получил прибывший в 805 году в Танскую империю Кукай. Он, в свою очередь, утвердил это учение в Японии, в столичном храме Тодзи и провинциальном монастыре Конгобу-дзи. Значительную часть учения Сингон занимают эзотерические толкования и мистические практики.
Рёбу-синто – букв. «двойной путь богов» – родившееся в IX веке синкретическое синто-буддийское учение, отождествлявшее японские божества с аватарами Будды.
Хирата Ацутанэ (1776–1843), псевдонимы – Ибукиноя, Масуганоя; один из четырех крупнейших мыслителей национальной историософии (Кокугаку.) Сторонник теории существования японской оригинальной письменности «солнечных знаков» («хифуми») до заимствования китайской иероглифики. Стремился к возрождению национального духа на основе изучения древности.