Кавказский синдром. Ольга КарповичЧитать онлайн книгу.
войска в Чечню? Я скажу тебе где – на кладбище!
– Ладно, пап, не заводись, – примирительно заключила Вера. Она подошла к раскрасневшемуся отцу, обняла за плечи. – Я ведь ни в чем никого не обвиняю, говорю только, что я читала такое мнение. И вообще… Ведь кто бы какие интересы не отстаивал – все равно гибнут люди, и русские, и чеченцы. Кому это нужно? Я ведь помню, каким ты приезжал всегда домой из горячих точек. Помню, как бросался меня обнимать, как пировал потом неделю, радовался, что жив остался, что снова дома. Правда же?
– Война – отвратительная вещь, я даже спорить не буду, – сбавил тон Николай Петрович. – Но люди пока еще не научились жить мирно. И пока они не научатся, придется мне или кому-то другому этой отвратительной вещью заниматься. Ладно, Верка, чего мы с тобой завелись с утра, а? Что за характер такой у тебя – никогда не смолчишь?
– Уж какой есть. Вся в тебя, между прочим, – Вера чмокнула отца в щеку. – Все, папа, мне пора. Лошадки ждут.
Она подлила отцу еще кофе и вышла за дверь.
«Вот чертовка, – покачал головой Белозеров. – Знает, что отец в ней души не чает, вот и позволяет себе нести черт знает что. Надо бы все-таки сказать ей, чтоб поосторожнее языком молола. Не все окажутся такими понимающими, как любящий папаша».
Подлив себе еще кофе, он неспешно перешел в кабинет, вынул из сейфа тоненькую папку, опустился в кресло у стола, поставил кружку, раскрыл личное дело инструктора из Подолья, который должен был появиться с минуты на минуту. Так, посмотрим на этого Волка. Как, кстати, волк на его родном языке? А! Борз… Точно!
Неожиданно вспомнился холодный осенний день 1997 года. Здесь же, в этом кабинете. И у него на душе стало муторно – потому что в кресле напротив сидел тогда совсем другой человек: Костя Киреев. Да, не думал он тогда, что это будет их последняя встреча.
«… Поверь мне, о Салех, смыслом западной жизни стало получение богатства и процветания, попытка застраховаться от неприятностей. Но неприятности никогда не кончатся. Неприятность с работой, с женой, с детьми, с размещением, и всякий раз, когда одна неприятность решена, появляется другая. Они решают одну неприятность за другой, и жизнь заканчивается, а неприятности остаются»…
Да, правда, неприятности имеют тенденцию оставаться. Особенно, если такое пишет твой давний агент – и пишет своему трехмесячному сыну. Ничего хорошего. Киреев поднял глаза от голубоватого листка бумаги с ровными рядами Арабской вязи. Разумеется, копия, и спрашивать, как Шефу попало это письмо, Киреев не решился.
В тот поздний вечер несколько лет назад в кабинете Белозерова было полутемно. Тяжелыми шторами завешено окно, в пепельнице, забитой доверху, окурки кубинских сигар, к которым пристрастился Николай Петрович еще в семидесятые, в Анголе, мешались с сигаретными бычками. Дым плотно висел под потолком. На столе теснились кофейные чашки. К карте на стене были пришпилены снимки воздушной разведки.
– Итак,