Окоянов. Книга 1. Дмитрий ЕпишинЧитать онлайн книгу.
вывел из стойла во двор годовалого жеребчика Грома, привязал конец пеньковой веревки ему за шею, а другой конец просунул в сенник и, сделав петлей, накинул на босую ногу приказчика. Затем пошел в людскую, добыл обрывок старой газеты, поджег его от лампады, вернулся во двор, поднял хвост жеребчику и поднес факел к репице. Через секунду двор наполнился пронзительным ржанием молодого коня, который рванул с такой силой, что Оська вышиб своим телом жерди, ограждавшие сено, и пустился бороздить грязь двора вслед за Громом. Тишину окружающих улиц оглашали реготание подпаленного жеребца и безумный вой ошалевшего приказчика, который, видимо, решил, что летит в преисподнюю. Гром носился по кругу, Оська становился все чернее от грязи, а Леша умирал со смеху. Сцену остановил Гаврило Яковлевич, который, очнувшись от предобеденного сна, выскочил во двор и, в один момент схватив коня за шею, поставил его на колени.
Дознание было простым и безошибочным. Лешу нещадно выпороли и как окончательно непригодного к торговому делу сослали учиться в арзамасскую мужскую гимназию, куда состоятельные окояновцы отправляли своих недорослей.
Здесь его приняла в свои объятия компания гимназистов из числа деток вольной арзамасской интеллигенции, и, сам того не подозревая, он стал постепенно превращаться в закваску, которая повзрослев, заварит в родной стране котел одуряющей браги. В этой компании Леша получил азы модных политических воззрений, столь подходивших его вольной натуре. К моменту выпуска из гимназии он твердо знал, что Бога нет, царь – дурак, а по Европе бродит призрак коммунизма.
Батюшка его не подозревал, каков он гимназист, и был рад тому, что сынок запросился учиться дальше в Нижнем Новгороде на путейского инженера.
– Не век Булаям в купцах бедовать, – сказал он своей жене, – башка у Лексея вострая, глядишь, в министры выбьется.
Леша поступил в инженерно-техническое училище в 1905 году, однако в министры не выбился, а совсем наоборот, на четвертом курсе с треском вылетел из него как политически неблагонадежный. К тому времени он уже состоял в подпольной студенческой организации. Основанием для отчисления стал каприз начальника жандармского управления, которого Булай оскорбил лично. Расклеивая листовки в годовщину начала всеобщей стачки Пятого года, парень прикрепил на дверях особняка его превосходительства наряду с политической прокламацией срамную картинку с надписью «Имал шалаву да проморгал державу. Привет генералу от купеческих сисек». До того, как позорный листок содрали, его прочитало немало горожан из тех, кто рано поднимается к труду.
Охранка имела среди студентов достаточно осведомителей, чтобы быстро установить автора этого глумления. И хотя о романе главного губернского жандарма с купеческой дочкой Серафимой Филимоновой сплетничали даже волжские пескари, такого позора генерал снести не захотел. Он припомнил и другие пакости Алексея и велел задержать его для дознания, несмотря на отсутствие прямых улик.
С доказательствами, действительно,