О праве войны и мира. Гуго ГроцийЧитать онлайн книгу.
это не чуждо нашего предмета, – по-видимому, не без основания некоторые платоники и древнехристианские учители[29] расходятся с мнением Аристотеля о том, что якобы самая природа справедливости состоит в умеренности аффектов и действий; такое принятое им однажды положение привело его самого к тому, что даже самые различные добродетели, как, например, щедрость и бережливость, он сводил к одной и той же, так точно правдивости он противополагал такие крайности, как кичливость и ложная скромность, между которыми нет прямой противоположности; наконец, он объявлял пороками некоторые вещи, которые либо вовсе не существуют, либо не являются сами по себе пороками, как, например, презрение к наслаждениям и почестям или невозмутимость по отношению к человеческим обидам.
XLIV. Неправильность принятого им во всеобщей форме основания добродетелей обнаруживается на примере справедливости, так как, не найдя противоположных ей избытка и недостатка в аффектах и вытекаю- щих из них действиях, он стал искать их в самих вещах, по поводу коих осуществляется справедливость; а это как раз составляет не что иное, как скачок в иного рода понятия, что сам он основательно порицает в других. Потому недополучение даже того, что причитается, может случайно оказаться достойным порицания, например, если кто-нибудь в силу особых обстоятельств имеет те или иные обязанности по отношению к самому себе или же к своим близким. Тем не менее это никак не может противоречить справедливости, которая целиком состоит в воздержании от посягательств на чужое достояние. Другое глубокое заблуждение составляет нежелание отнести собственно к несправедливости прелюбодеяние из похоти и убийство, внушенное гневом, тогда как существо несправедливости состоит не в чем ином, как именно в посягательстве на чужие блага. При этом не существенно, по каким именно побуждениям нарушается справедливость: по скупости или из похоти, в состоянии ли гнева, вследствие ли легкомысленного сострадания или же безрассудного честолюбия – обычных источников величайших преступлений. Ибо справедливости свойственно, наоборот, противиться любым соблазнам исключительно во избежание нарушения человеческого общежития.
XLV. А чтобы вернуться к исходной точке настоящего изложения, следует признать истинность того утверждения, что некоторые добродетели действительно способствуют укрощению аффектов, но это отнюдь не потому, что таково свойство, всегда присущее всем добродетелям, а именно потому, что здравый разум, которому всюду следует добродетель, в одних делах предписывает умеренность, в других же побуждает доходить до крайних пределов[30]. Так, например, не может быть достаточной меры в почитании Бога: грех суеверия состоит не в чрезмерном, но в превратном богопочитании, ибо никогда устремление к вечному благу не может быть чрезмерным, как не может быть чрезмерным ни опасение вечных мук, ни отвращение от прегрешений. Верно, стало быть, сказано у Авла Геллия (кн. IV, гл. IX), что есть такие вещи, объем которых
Подробно об этом распространяется Лактанций («Божественные наставления», кн. VI, гл. гл. XV, XVI и XVII). Также Кассиодор: «Полезно или пагубно возбуждаться не аффектами, но сообразно с ними».
У Агафия (кн. V, в речи Велисария): «Из душевных движений всецело и непосредственно приемлемы те, в коих нечто, согласное с долгом и достойное избрания, отличается чистотой и искренностью. А случается и так, что они устремляются или уклоняются ко злу; этими отнюдь не следует пользоваться при всех обстоятельствах, но лишь поскольку они могут быть полезны. Никто не станет отрицать, что благоразумие есть добро чистое и нетленное. Гнев же, поскольку он воодушевляет к деятельности, заслуживает одобрения; если же он выходит из границ, то его следует всячески избегать, так как он приносит вред».