Последнее безумное поколение. Валерий ПоповЧитать онлайн книгу.
Но почему-то довольный. Приключение! И что-то уже соображаю для себя: удачей надо пользоваться молниеносно, не хлопать ушами.
– Хорошо погулял? – спрашивает бабушка.
– Хорошо! – гляжу на себя в зеркало, румяный, глаза блестят.
– А чего так быстро?
«Надо было еще быстрей!» – шучу я про себя, но вслух не говорю. Урок жизни. И такой яркий!
– В пионеры вас будут принимать в Музее Кирова! – сообщает нам Марья Сергеевна. – Это большая честь для вас! Вы должны принести с собой галстук. И быть в аккуратных белых рубашках. Я это уже вам говорила. Сейчас вы положите галстуки на парту, и я осмотрю их. Они обязательно должны быть куплены в магазине. Никакого самостоятельного пошива. Я предупреждала. Кладите галстуки на угол парты в сложенном виде. Иду.
Уши моего соседа по парте Николаева густо краснеют. И я знаю, в чем дело: у него, наверное, ситцевый галстук. Весь наш класс разделился на «ситцевых» и «шелковых». Шелковый галстук – яркий, как пламя, красиво топорщится, а ситцевый – темный и свисает, как тряпка.
– А я вообще эту портянку не буду носить! – гоношился перед уроками хулиган Остапов. – Пусть примут, и всё!
Но в основном «ситцевые» помалкивали. Стыдились? Мне, например, было стыдно оттого, что я рядом с Николаевым и у меня – шелковый. А вдруг и у него шелковый? Пустая надежда. Я был у него дома, видел, как они живут.
Марья Сергеевна приближается. Я вынимаю из портфеля аккуратно сложенный бабушкой галстук и кладу. Он сразу расправляется, как живой. Ни складочки! И я чувствую, что он даже освещает снизу мое лицо.
– Что это? – скрипучий голос Марьи Сергеевны. Это не мне. Она идет по проходу со стороны Николаева. Уши его еще больше краснеют. А я ничего и не вижу, кроме его ушей. Отвернулся от меня вообще!
– Что это? – повторяет она.
– Мать сшила, – сипло говорит Николаев.
– Посмотрите – что это? – она повышает голос и, видимо, поднимает галстук Николаева на всеобщее обозрение. Я не знаю, я не смотрю. – Что это, я спрашиваю вас! – голос ее звенит. Она подключает к этому делу класс. И все рады:
– Носовой платок!
– Носок!
Класс гогочет, шумит. Почему не подухариться всласть, если училка того хочет?
Николаев хватает школьную сумку – тоже сшитую матерью – и выбегает из класса.
Неуютно в этом дворце. Шикарно, но холодно. Неужели Киров тут жил? Большой зал, но почему-то стеклянные стены. Тропические пальмы явно зябнут. И меня знобит. Родители мои не бедные, я считаю, но бабушка нашла мне белую рубашку только с короткими рукавами. Летнюю! Уж не могли нормальную купить!.. Но на самом деле я страдаю из-за того, что нет Николаева. Неправильно это!
Нас строят. Потом, улыбаясь, входят старые большевики – и каждому из нас достается свой. Мне повязывает галстук моложавая тетя. Когда это она успела поучаствовать в революции? Потом мы поднимаем ладони над головой в пионерском салюте