Лабиринт мертвеца. Евгений РудашевскийЧитать онлайн книгу.
первого октября, и у меня в профиле появился значок за «отправление открытки в Международный день почты». Мой первый значок в посткроссинге! Во-вторых, закончилась четверть. В-третьих, выяснилось, что в школу мы не вернёмся до декабря – после осенних каникул перейдём на двухнедельную удалёнку с «Зумом». Локдаун добрался до девятых и одиннадцатых классов! Остальные классы, не готовившиеся к экзаменам, и так с сентября сидели дома. Нет, я любила школу, но мне хотелось прыгать от одной только мысли, что я обустрою себе местечко на верхнем чердаке! Вайфай там ловил плохо, и папа протянул туда кабель. Я уже представляла, как буду во время уроков лежать на пледе с Рагайной, а на переменах спускаться в почтовую станцию и таскать из стеклянных банок мамино печенье.
В-четвёртых, я получила удивительную новость! Открытка «я таджика» оказалась настоящей! Не репринтом, не искусственно состаренной копией, а самым что ни на есть оригиналом! Я дважды прочитала письмо от папиного друга из научно-исследовательской лаборатории. Он написал про «изменения механической прочности бумаги», про «характерное изменение состава растительных волокон» и не менее характерный «распад синтетических полимеров материальной основы предоставленного экземпляра». Не сказать, что я во всём этом разобралась, но главное поняла: открытка антикварная. Установить её точный возраст не удалось, и я немножко расстроилась. Папа сказал, что для отдельной открытки, к тому же неизвестно где и как хранившейся, сделать это трудно, однако примерный возраст карточки пообещал вычислить самостоятельно.
Вечером мы с папой поднялись в его кабинет на нижнем чердаке. Я положила открытку оборотной стороной вверх и заявила, что отпечатанный в углу красный крест указывает на издательство Общины святой Евгении. Во время очередной русско-турецкой войны сёстры милосердия спасали раненых солдат, а потом оказались никому не нужны. Им на помощь пришла принцесса Евгения Ольденбургская. Сёстры Красного Креста вошли в её общину и занялись благотворительностью, а для сбора денег придумали печатать и продавать открытки. Привлекли известных художников вроде Репина, Рериха, Врубеля и за двадцать лет, пока всё не смела революция, издали больше тридцати миллионов открытых писем, то есть открыток. Я немало повидала их на папином рабочем столе, так что сразу отметила красный крест у «я таджика». Правда, оборотная сторона меня смутила, слишком уж она получилась простенькой: без привычных виньеточек, без надписи «В пользу Общины св. Евгении», без узорного прямоугольничка для марки. На моей открытке лишь значилось «Подателъ», а в заголовке стояло загадочное «БДЧК». Расшифровать аббревиатуру я не смогла, зато показала папе на вертикальную линию посередине. Слева от неё «я таджик» написал своё послание про любовь к детской библиотеке. Адресные строки справа, разумеется, пустовали.
– Судя по разделительной линии, открытку выпустили не раньше тысяча девятьсот четвёртого года, – сказала я папе.
Изначально на оборотной стороне открытых писем разрешалось