Невиданные чудеса Дивнозёрья. Алан ЧароитЧитать онлайн книгу.
это брось, Таисья, – домовой откусил огромный кусок пирога и продолжил с набитым ртом: – Тфоя дофька сама кого хофь обидит. Дифья крофь – это же ух, сила!
– Да знаю я. Но материнскому сердцу не прикажешь: оно всё равно болит. И чего ей в Дивнозёрье не сиделось? Нет, понимаешь, упёрлась – хочу в город. А вы мне тут все надоели, говорит. Никакой, понимаешь, карьерной перспективы.
– Эт возраст такой, – вздохнул Никифор. – Сколько ей? Семнадцать? От то-то же – самое время родителям перечить да собственную дорогу в жизни искать. Станешь запрещать – только хуже будет. Сама, небось, такая же была!
– Такая-не такая, а Дивнозёрье никогда бы не бросила! Плохо я её воспитала, Никифор. Так ведь рано родила – сама ещё, считай, дитём была.
– Хорошо или плохо – только время покажет, – пожал плечами домовой. – Ты ещё баба молодая, проживёшь долго. Не спорь, я знаю. А твоя Аннушка, может, в городе замуж выйдет, внуков тебе народит. Кому-нибудь из них и передашь тайное знание.
– Да она, небось, со мной теперь знаться не захочет, – Таисья всхлипнула, а Никифор, наставительно подняв палец вверх, пророкотал басом:
– Мать есть мать! Ты события не торопи: успеется. Помиритесь ещё.
От этих слов Таисья даже повеселела и сама потянулась за пирожком.
– Вот и правильно, поешь, – обрадовался домовой. – А то отощала совсем: кожа да кости.
Ему вдруг подумалось, что жизнь несправедлива: вот Таисья одна о целом Дивнозёрье хлопочет, а о ней самой и позаботиться-то некому. Как-то это не по совести…
После заката Никифор велел ведьме не зажигать свечей, а сразу ложиться спать. Кошмарицы никогда не появлялись при свете дня, потому что боялись солнца, но с наступлением темноты наступало их время.
– Ложись и спи, – напутствовал он ведьму. – Я рядышком побуду.
Таисья послушно забралась под одеяло, свернулась калачиком и закрыла глаза. Около получаса они просидели в тишине, но заснуть ведьме так и не удалось.
– Не могу, – пожаловалась она, комкая подушку. – Не привыкла так рано ложиться.
– Ща подсоблю, – Никифор сложил ладони особым образом, состряпав сонное заклинание.
Это было первое колдовство, которое он сотворил в доме Таисьи. Оно отозвалось теплом в ладонях. С пальцев сорвались искры, пробежали по одеялу, мягко осветили ведьмино лицо и тут же погасли. Дыхание Таисьи вдруг стало размеренным – миг, и она уже спала.
А Никифор хлопал глазами, глядя на свои руки: он ещё ни разу не видел таких ярких искр. Сердце вдруг забилось часто-часто: а вдруг?.. Нет, не может быть. Это не его дом, а Берендея. К тому же, уже решено, что никакого «его дома» не существует. Значит, неча губу раскатывать. Он тут просто дело сделает, а потом уйдёт.
Кошмарица не заставила себя ждать: ставни распахнулись, за окном замаячил силуэт бледной девицы с косматыми чёрными волосами и тёмными провалами вместо глаз. Она вспрыгнула на подоконник, потирая руки; проплыла по воздуху до кровати и устроилась на груди у Таисьи. Длинные паучьи пальцы легли на виски