Рига. Ближний Запад, или Правда и мифы о русской Европе. Алексей ЕвдокимовЧитать онлайн книгу.
помещиков сменилось всевластием русских чиновников.
Конечно, главной мишенью русификаторов здесь были немецкие порядки и немецкий язык. Тогдашние административно-лингвистические коллизии во многом повторятся через сто лет – только при Александре Миротворце в управлении и образовании насаждался как раз искореняемый ныне русский язык. В конце XIX века он – точно так же, как латышский в конце XX – воцарился повсюду: от судебных документов до уличных афиш.
Рига окончательно перестала быть чисто немецким городом – во всех смыслах. С 1880‑х немцы уже не самая большая городская община – их обгоняют, пусть пока и ненамного, активно переселяющиеся из сел латыши. В экономической жизни бурно растущей лифляндской столицы все большую роль играет молодая национальная буржуазия, в культурной – национальная интеллигенция.
Впрочем, в это время Рига – даже не двуязычный город, а настоящий Вавилон. За вторую половину XIX века ее население выросло вчетверо (!); сравнимой по численности с латышской и немецкой общинами была русская, несколько меньшей, но тоже весьма заметной – еврейская. В Риге появились импозантная Большая хоральная синагога и величественный православный Христорождественский кафедральный собор.
Синагогу в 1941‑м латышские полицаи по указанию немецких властей сожгут вместе с пятьюстами запертыми в ней людьми. Собор советский горисполком, уничтожив все фрески и спилив кресты, превратит в 1963‑м в планетарий. По внутренней поверхности его главного купола – полусферического, византийского – я в детстве изучал карту звездного неба. Впрочем, это уже совсем другая история совсем другой Риги.
Многофункциональные стрелки
Если рижанин «забьет вам стрелку у Стрелков», это значит, он будет ждать в центре близ набережной Даугавы, на площади Латышских стрелков (Latviešu strēlnieku laukums), у известного памятника. Три фигуры красного украинского гранита появились здесь в 1971‑м – и тогда назывались, конечно, памятником Красным, под стать камню, латышским стрелкам. Скульптурная композиция была изначально задумана как часть большого комплекса, который включал в себя и построенное за год до того здание музея все тех же Красных стрелков, и просторную площадь вокруг.
В независимые времена все пространство позади музея застроили, сам музей рассказывает нынче не о защитниках советской власти, а об ужасах советской оккупации, но стрелки, как и прежде, на посту. Только без одного слова в названии – теперь они красные лишь по цвету. Выглядит памятник менее торжественно, чем когда-то: прямо к постаменту «причаливают» троллейбусы, рядом стоит киоск-«стекляшка» – и получается, что стрелки вместе с остальными пассажирами ждут на остановке транспорт.
Неподалеку, на перекрестке набережной и улицы 13‑го января – другой монумент советских времен, уцелевший при новой власти: Памятник борцам революции 1905 года (1960). Вряд ли скульптор-соцреалист Альберт Терпиловский предполагал, что когда-нибудь флаг, который перенимает