Вот так мы теперь живем. Энтони ТроллопЧитать онлайн книгу.
Разве он не обещал, маменька?
– Я так его поняла, дорогая.
– Ты знаешь, что он обещал, маменька. Теперь, если я что-нибудь сделаю, виноват будет он. Я не стану блюсти приличия ради семьи, когда со мной так обходятся.
– Думаю, приличия мы блюдем ради себя, – сказала ее сестра.
– Ты не сумела их блюсти, – ответила Джорджиана, имея в виду очень давнюю историю, когда старшая сестра попыталась убежать с драгунским офицером, обладателем очень малого дохода. С тех пор прошло десять лет, и о происшествии не упоминали, кроме как в минуты сильнейшей обиды.
– Я блюду приличия не хуже тебя, – сказала София. – Легко быть благоразумной, когда никого не любишь и никто тебя не любит.
– Дорогие, если вы ссоритесь, что же делать мне? – взмолилась мать.
– На такое меня и обрекают, – продолжала Джорджиана. – Где, по его мнению, я найду кого-нибудь, за кого смогу выйти? Бедный Джордж Уитстейбл не бог весть что, но больше здесь никого нет.
– Можешь забирать его, если хочешь, – ответила София, вскинув голову.
– Спасибо, дорогая, но я его вовсе не хочу. До такого я еще не опустилась.
– Ты говорила, что с кем-нибудь убежишь.
– С Джорджем Уитстейблом я не убегу, можете не опасаться. Я скажу вам, что я сделаю. Я напишу папеньке письмо. Думаю, он соблаговолит его прочесть. Если он не хочет везти меня в город, пусть отправит к Примеро. Больше всего меня бесит, что мы согласились быть вежливыми с Мельмоттами в деревне. В Лондоне приходится с таким мириться, но какой ужас был принимать их здесь!
За вечер они не обменялись больше ни словом, кроме как по домашним надобностям. Джорджиана была с сестрой так же сурова, как и с отцом, и София молча переживала обиду. Она почти смирилась, что останется в деревне, считая это достойной местью Джорджиане, да и присутствие мистера Уитстейбла меньше чем в десяти милях многое для нее меняло. Леди Помона жаловалась на головную боль, как всегда, когда ей не хотелось говорить. Мистер Лонгстафф ушел спать. Джорджиана держалась особняком, а на следующее утро глава семьи нашел у себя на туалетном столе следующее письмо:
Дорогой папенька!
Думаю, тебя не удивит, что переезд в город очень для нас важен. Если мы не будем в Лондоне в это время года, то ни с кем не увидимся, а ты понимаешь, как это для меня существенно. Для Софии это ничего не значит, и маменька, даром что любит Лондон, не так уж огорчается. Но по отношению ко мне это очень, очень жестоко. Я стремлюсь в Лондон не ради своего удовольствия – ничего особо хорошего там нет. Но если ты собираешься похоронить меня в Кавершеме, то лучше уж мне сразу умереть. Если бы ты решил сдать оба дома на год или на два и повезти нас за границу, я бы нисколько не роптала. За границей можно познакомиться с замечательными людьми, и, возможно, там все устраивается проще, чем в Лондоне. И там у нас не было бы расходов, кроме как на лошадей, мы могли бы одеваться в старое и очень дешево. Я точно не хочу ничего покупать в кредит. Но если бы ты понимал, каково мне в Кавершеме, где на двадцать миль нет ни