Шелопут и Королева. Моя жизнь с Галиной Щербаковой. Александр ЩербаковЧитать онлайн книгу.
мы в первую очередь давали читать друг другу. Невзирая на наши нежные отношения, в работе мы были не только беспристрастны, но и взаимно придирчивы. От обоюдных обид нас оберегало сознание, во-первых, нашего несовершенства в профессии, а во-вторых, того (ох, не хотелось бы никого обижать, как говорит известный телеведущий, но…), что получить какие-то уроки первоклассного ремесла нам было, по сути, не у кого. Понимаю, звучит нескромно. Но что же делать…
Вот тогда-то я, в стремлении усовершенствовать Галин текст – не по содержанию, это другая сторона процесса, а по словам, по стилистике, – наткнулся на что-то мне неведомое. Отредактировав заметку, я перечитал ее и… не узнал. Была хорошая, стала – плохая. Почему? Я не менял слов, просто немного их переставил. А еще для лучшего понимания смысла какие-то факты перенес в начало, а какие-то, наоборот, отодвинул. И что же?..
Я несколько раз перечитал исходный текст и «отшлифованный» мной. И кое-что понял. Главным у нее оказался порядок слов. Точнее, не сам порядок, а то, как они перетекали друг в друга, словно родник в ручей, а тот в реку. Река эта – фраза. Из таких рек, соединенных между собой, и состоял текст. Понятны усилия бобра, когда он на этих гладях стремится построить нечто полезное, утилитарное. Но реке это надо?.. Тут самое время вспомнить, что Галина, конечно, русская писательница, но… украинка. А многими и гораздо более наблюдательными, чем я, людьми не раз отмечена особая текучесть, плавность, «ртутность» украинской речи.
Забавно, но через двадцать лет после меня такой же эксперимент с редактированием пытался проделать человек, бесконечно уважаемый и, можно сказать, любимый Галиной. Георгий Николаевич Мунблит.
Надо объяснить, что значил он в ее жизни. Девять лет прошло, как мы постановили: Галя отныне – писатель. Девять лет каждодневной работы. И примерно два-три пакета в месяц – возвраты рукописей от отделов прозы издательств и журналов. И…
«И моему изумлению не было предела, – вспоминала Галина в одном интервью, – когда в один из августовских вечеров 1979 года в моем доме раздался телефонный звонок и густой мужской голос сказал: «Вам звонит Мунблит».
Дело в том, что первые две рецензии на рукопись книги в издательстве «Советский писатель» были отрицательные, где произведения характеризовались как непригодные с политической точки зрения того времени. Заведующая редакцией Валентина Михайловна Вилкова оказалась человеком дотошным и предложила Г.Н. Мунблиту отрецензировать мою книгу заново. Человек он был желчный, но мне повезло. «Вам что-нибудь говорит мое имя?» – спросил звонивший. Я что-то пролепетала о его сборнике воспоминаний, о музыкальном фильме «Антон Иванович сердится» по сценарию Г. Н. Он все это благосклонно выслушал и говорит: «Молодец, грамотная девочка. Я прочел вашу книжку, и она мне понравилась… Ну что вы там молчите?» Я плачу, говорю я шепотом. «Нечего плакать, приезжайте ко мне, познакомимся и будем вместе работать».
Нет, Георгий Николаевич еще не знал, с кем он имеет дело. «Вместе