Все против попаданки. Даниэль БрэйнЧитать онлайн книгу.
самом низу сундука, под кипой рубах и непонятных мне простыней, я наконец отыскала свиток – не свиток, я обозвала его «грамотой». Шанталь Аррие, вдова Готье, двадцать четыре года, святая сестра с девятнадцати лет. Никаких сведений о семье, бывшем муже, причине его смерти, детях, имуществе – ничего, но это было уже хоть что-то.
Я разделась, умылась, немало подивившись тому, что в графине была ароматизированная вода. Судя по тому, что я уже видела – отдельная комната, тишина, чистота – это тоже была привилегия монашки. Какая ирония, подумалось мне. Там – вдова, тут – вдова. После смерти Андрея я не то чтобы вела монашеский образ жизни – мне стало «это все» неинтересно. Знакомые наперебой умоляли «с кем-нибудь познакомиться и не губить себя», торопиться, пока «часики тикают», и обиженно удивлялись, когда переходили в разряд «бывших знакомых». Теперь то ли из-за того, что я была вдовой, то ли еще по какой причине я получила от судьбы бонусы…
Да, можно и так сказать. Я натянула плотную льняную рубаху для сна, подошла к окну. Стемнело совсем, и в прекрасном саду зажглись неяркие фонари, что меня озадачило. Освещение, в моем представлении, в эти века не было повсеместным, но это же монастырь, место, где нет ни мужского, ни женского, а лишь служение людям и Милосердной по заветам ее. И обеспечение, ухмыльнулась я. Во все времена, вплоть века до восемнадцатого, монастыри были и средоточием науки, и средоточием защиты, и средоточием богатств… Быть монахиней лучше, чем быть королевой. Никаких посторонних, никаких балов, никакого лишнего шума, тишина и умиротворение.
Да, и все равно есть над чем поработать, и я даже уже начала, но и это намного проще, чем пытаться сиять при дворе. Окажись я где-то около трона, превратилась бы в Лукрецию Борджиа. Насколько я знала, образ ее как отравительницы и развратницы был удачно выдуман писателями, а вот то, что она, бедняжка, была разменной монетой в трех политических браках, родила около десяти детей и скончалась в возрасте сорока лет от родильной горячки, было печальными фактами.
Никогда не любила произведения массового искусства, подумала я, ложась в постель. Ради эффекта извратят и додумают, причем все это тысячу раз читано, писано, снято и сыграно… Скучно.
Постель меня изумила. Жесткий, набитый соломой матрас, я искренне понадеялась, что в нем нет ни вшей, ни клопов. Но белье было чистым – монашек тоже обслуживают прачки приюта? И ванна, подумала я, здесь должна быть ванна. Пусть не для насельниц, но для монахинь. Если нет, придется придумать, потому что есть такие вещи в быту, без которых мне будет невыносимо.
Хороша святая сестра, плюхнулась спать, не помолившись! Но видеть меня никто не мог, а Милосердная будет ко мне милосердна. Не каждая монашка попадает сюда из кабины лифта мира, о котором здесь не знает никто.
Снилось мне странное. Не прежний мир – последнее, о чем я со страхом успела подумать, прежде чем провалиться в сон, не та моя жизнь, которой у меня больше не было, а как ни парадоксально – мир этот. Словно