Агентурная разведка. Часть 11 «Дружественный огонь». Виктор ДержавинЧитать онлайн книгу.
сь «чрезвычайным происшествием», и каждый командир подразделения от взвода и выше знал, что такое ЧП относится к «Перечню № 1», соответственно, такое о нём докладывается немедленно министру обороны и начальнику Генерального штаба. Далее проводится расследование, и его результаты доводятся приказом министра обороны, который изучают офицеры армии и флота, в части касающейся для различных категорий. Со всеми вытекающими из этого происшествия последствиями для виновных офицеров и генералов…
В армиях России и США случаи «дружественного огня» тщательно скрываются. В Советской армии полное табу на огласку подобных случаев. Но не всегда это получается, и кое-что становится известно общественности.
В общем, в обеих армиях при гигантских различиях есть много похожего. Поскольку я русский и при этом патриот, то расскажу о том, что и американцы бывают дураки во время боевых действий. А про свою армию нагло (в данном случае) промолчу и не стану приводить документально засвидетельствованные примеры. Но как это работало в Советской армии, немного подсвечу – поверхностно и без особой конкретики. Это моё решение.
Американцы, чрезвычайно болезненно относящиеся даже к минимальным потерям живой силы, поражение своих войск и военной техники от своего же огня расценивают как весьма негативное, из ряда вон выходящее событие – это преступление на поле боя. Бывают реальные сроки для виновных лиц. Как правило, этими виновными оказываются офицеры оперативных и разведывательных отделов (управлений) штабов разного уровня. В американской классике это выглядит так: виновен, как правило, начальник оперативного отделения штаба бригады или помощник начальника штаба полка и командир полковой (бригадной) разведки (в нашей организационно-штатной структуре аналогично начальнику разведки полка). В общем, в обеих армия под маховик наказаний попадают офицеры уровня капитан-майор, реже подполковник, в исключительных случаях – полковник, и практически никогда не попадают под наказание генералы. Наказание командиров в таких случаях практически исключено. Всякие там политологи и журналисты именуют таких преступников «стрелочниками». Не знаю, на самом деле они (эти журналисты и блогеры) такие тупые или специально ими прикидываются, но в обеих армиях круг виновных устанавливается, на мой взгляд, правильно, и истинные виновники определяются безошибочно.
У меня у самого был опыт попадания под «дружественный огонь». Командир самоходной гаубичной артиллерийской батареи получил приказ поставить заградительный огонь, который я сам запросил с целью оторваться от «воинов ислама» и совершить манёвр. Для этого передал свои точные координаты начальнику штаба своего батальона, который, произведя нормальные расчёты, понял, что силами нашей батальонной миномётной батареи задачу не решить, и запросил огонь артиллерийского дивизиона бригады. Позднее расследование установило, что начальник штаба батальона передал точные координаты, где именно поставить заградительный огонь, в оперативное отделение штаба бригады.
В оперативном отделении штаба бригады, опираясь на эти координаты, назначили только центральную точку для установки заградительного огня дежурной гаубичной артиллерийской батареей и отдали боевое распоряжение в артиллерийский дивизион. Но дежуривший на командном пункте дивизиона начальник разведки артиллерийского дивизиона, лейтенант, после бессонной ночи решает, что из мотострелкового батальона в штаб бригады пришли координаты противника, и сдвигает будущий «веер» дежурной гаубичной артиллерийской батареи ближе к позициям моего увязшего в бою взвода, связанного огнём противника. То есть сдвигает линию огня ближе ко мне, «сжирает» минимальное безопасное удаление почти полностью.
Лейтенант (как потом выяснилось) сначала вообще подумал, что в штабе бригады уже получилось двойное приращение безопасного удаления, и сократил это безопасное удаление точно до координат моей командирской БМП, которую я обозначил как центр взвода и точку моего стояния – командирскую. Но, к счастью, потом пересчитал всё и пришёл к итоговым выводам. Стратег!
Этот лейтенант… Он же самый умный(!), и его учили в высшем артиллерийском командном училище, что пехота (общевойсковые командиры) – конченые тупицы («пехота тупорылая») и не чета им, войсковой интеллигенции («белая кость»).
Благо командир дежурной гаубичной батареи при расчёте данных для стрельбы не делал «полную» подготовку данных для стрельбы (это довольно длинные и непростые расчёты при тех приборах расчёта) – поленился, а сделал «сокращённую» подготовку данных для стрельбы – соответственно, пристрелочный разрыв снаряда основного орудия батареи был со спасительным перелётом примерно в 100 метров от одной из моих БМП. То есть командир батареи умышленно вывел первый выстрел на перелёт. С тем чтобы потом внести корректуру по наблюдению знака разрыва, который он услышит от меня.
Но что из себя представляют осколки гаубичного снаряда, мы узнали… Естественно, я, не стесняясь, прямо в эфире наградил этого «полководца» отборными словами из командирского лексикона и на всякий случай обозначил себя оранжевыми дымами (дедовский и очень надёжный способ в эпоху до БПЛА и прочих штучек). А опытный командир батареи выскочил на своей командно-штабной машине на удалённый