И нас пожирает пламя. Жауме КабреЧитать онлайн книгу.
внезапно вскочил. Несколько секунд постоял на месте, сам не зная, что делать. Директриса вызывающе глядела на него. А он, не решаясь посмотреть ей в глаза, пробормотал, я учу детей читать.
– Неправда. Читать ученики уже умеют.
– Боже ты мой.
– Не богохульствуйте.
– Да я и не богохульствую.
– Неправда! «Не поминай имени Господа Бога всуе»![12]
– Боже мой…
– Прочь отсюда.
– Чего?
– Прочь отсюда. Вы уволены. Прочь отсюда.
– Но ведь я… А как же латынь? Ведь тут нет ни одного…
– Ступайте! Вон! Скатертью дорога!
Ну что же, за стенами кабинета шла перемена, слышались дикие крики детворы, и он на некоторое время забыл о себе самом, думая о несчастных ребятишках, попавших в лапы к этой ведьме. Потом ударил сжатым кулаком о стену и сильно ушибся.
Он собрал то немногое, что хранилось у него в шкафчике в коридоре на втором этаже, и ушел, не осмелившись спросить, заплатят ли ему за месяц. И по вине Карнера остался без работы, как остался когда-то без отца, а еще раньше – без матери.
Когда он ложился в постель и тьма вокруг него сгущалась, ему становилось больнее, как пророчествовал Аузиас Марк[13]. Его мучило не только унижение, но и ужас от мысли, что же теперь делать. Прямо перед ним вставали то ненавистные глаза директрисы, то насмешливая улыбка препода по математике, который сдал его со всеми потрохами, обнаружив стихотворение Карнера на доске, где ему, математику, предстояло писать ни для кого не обидные и никаким законом не запрещенные уравнения первой степени. А может, настучала географичка? Навязчивые идеи, крутившиеся в голове, не давали Измаилу примириться с жизнью. Он провел пару лет за изучением немецкого и шведского. В преподавательницу шведского он влюбился, но вынужден был забыть о ней, увидев как-то раз после уроков, что она прогуливается за ручку с одним неприятным гражданином. Это разочарование совпало с осознанием того, что долго он не протянет, если не начнет снова зарабатывать на жизнь. Новую работу Измаил нашел сразу и без особого труда: теперь он давал частные уроки туповатым школьникам и часто думал, что единственное его утешение – это книги. Годы текли бесшумно. Читать стихи, как современные, так и средневековые, он не переставал, а ученикам объяснял восхитительное строение сонета или децимы или необъяснимую дерзость эстрамбота[14]. Потом, один как перст, шагал домой, читал запоем, не высыпался и чувствовал, что время утекает, как песок, а жизнь у него безрадостная. В стране и в людях происходили перемены, а он так и остался одиноким волком. Тут ему с тонкой иронией улыбнулась фортуна: его приняли на работу в школу имени Жозепа Карнера[15]. И как-то раз, по прошествии многих бессонных ночей, он увидел, что на одной из рубашек не хватает двух пуговиц.
Зайдя в галантерею, чтобы купить пуговицы, нитки и иголки, он признался продавщице, что ни разу в жизни не пришивал пуговиц и не знает, с чего начать.
– Тебе понадобится наперсток.
– Вы уверены?
– Конечно, чтобы
Третья заповедь Декалога (Исх. 20: 7).
Отсылка к стихотворению выдающегося поэта валенсийского золотого века Аузиаса Марка (1397–1459), чьи стихи на каталанском сильно повлияли на испанскую лирику XVI–XVIII веков. Ранее это же стихотворение Кабре использовал в качестве эпиграфа к рассказу «Эбро» в сборнике «Когда наступит тьма»: «С тоской утратит день свое свеченье, / Окрасит сумрак ночи небосклон, / И все живое погрузится в сон, / Сильнее станут лишь больных мученья» (Аузиас Марк. Любовные песни, XV. перев. Алины Звонаревой).
Обязательное обучение каталанскому языку и литературе в школах Каталонии было введено с 1983 года. Средняя школа имени Жозепа Карнера, расположенная недалеко от Барселоны, открылась в 1985 году.