Тревожное время. Стихи. Глеб ПудовЧитать онлайн книгу.

      Бутылки плывут по Обводному2,

      волна охлаждает гранит.

      «Дыхание лета холодное»,

      сказал бы лукавый пиит.

      Такая теперь аномалия…

      А я лучше зонт захвачу

      и тенью печальной, усталою

      над серой Невой полечу.

      Собранье фарфоровых лиц,

      изящных фигур в позолоте

      и сотен священных страниц,

      почивших внутри переплёта.

      Донаторы падают ниц

      пред Тем, Кто прекрасен и светел,

      и стаей испуганных птиц

      кружится над крышами пепел.

      Теперь я живу еле-еле.

      Полжизни уже позади.

      Без мыслей, без чувств и без цели

      растратил я долгие дни.

      Не новы сии излиянья:

      писал о том каждый поэт.

      Страданья, страданья, страданья…

      Спасенья от нытиков нет!

      Но жизнь и сегодня – не пряник.

      А что, если правы они —

      поэты, что громко пеняют

      на в даль уходящие дни?

      Пустынно, тихо в Петергофе,

      скамьи остыли и уже

      зимы проглядывает профиль

      на неба синем витраже;

      в тиши немотствуя, тускнеет

      фонтанов старых серебро.

      И всё суровей и яснее

      картина в стиле Писсарро3.

      Простор тревожит обезьянку.

      Вокруг – блестящий хоровод

      из капель-звёзд, что спозаранку

      Аврора по небу ведёт.

      Как высота и мрак пугают…

      Глядит на тучи мрачный зверь

      и хочет в долг у попугая

      взять крылья красные теперь.

      В квартире пустынной лежит одиноко

      оставленный всеми поэт.

      На низком столе – только пятна от сока

      и старый сухой винегрет.

      И снится поэту, что в крае далёком

      (в том крае, где роскошь, почёт)

      издатель его проживает жестокий

      и рифмы на вес продаёт.

      «Мне это не нужно. Не это

      мне нужно…». Такими словами

      в себе убивал я поэта,

      читая творения Свами4.

      Да, Свами творения с вами

      читал я, прекрасные люди,

      и Бога простыми словами

      молил о несбыточном чуде.

      И чуда, увы, не случилось:

      всё бегаю маленькой мышью,

      но уж принимаю как милость

      в занятьях духовных затишье.