Палимпсест. Умаление фенечки. Андрей ИвановЧитать онлайн книгу.
и человеческое. А он и, как окажется, навсегда, все остальные носители реликвии не могли отказать себе в божественном назначении оставаться человеками.
Первый владелец повязи твёрдо знал, что в дальние времена люди придумают такое изобретение, которое уже не потребует воскрешений. Что-то на уровне открытия (для себя) огня и изобретения колеса. Матфий видел такое в бесконечном волшебстве воды – возможно, это будет новое её состояние, соединение стихий, даже, как вариант, с огнём. И тогда каждый сможет прибегнуть к её помощи, пусть не постоянно, а несколько раз за время жизни и становления детей. Для такого не жалко никаких сил и в случае, если потребуется шествие на другие звёзды, создания там новых тварных существ и состояний.
В итоге всё сможет превозмочь вселенская гордая скромность: это великое непроизносимое сочетание позволяет соизмерить себя и каждого с вечным. «Гордая скромность» значит последовательное, спокойное, достаточное, неотделимое и невозможное к присвоению, пребывающее в безграничных глубинах истины взыскание града. Слитое воедино, сподвигающее, неиссякаемое…
В исцелённых и воскрешённых есть такой момент, когда чувство гордой скромности становится зримым, проявляет себя каким-либо знаком или символом, например стигматами. Тогда это знак для совершающего благое действие: сделано правильно, «пребудете вместе со Мною». Символы апостол замечал и познавал не всегда, но знание, что они проявлены, служило пищей. И в сытые, и в любые другие дни и времена.
Несколько раз Матфия на его путях грабили разбойники – однако никто из них не посчитал ценной невзрачную повязь. В такие ночи апостол плакал от счастья, слёзы падали на чудесные нити, но не могли замочить их.
…
Так же как и слёзы обладателя реликвии через две тысячи лет со странным прозвищем Домысливать.
Поводом к плачу становилось истончение жизненной ткани людского мира – не повязи, к которой он относился как к необходимой обузе, как к невыносимой для себя ответственности. При этом тот, кто передал ему этот предмет, рассказал о нём не всё. Его предшественник и сам не знал многого: за столетия канва божественного знания истёрлась.
Сам Домысливать боялся ещё не так передать знания. Он давно начал общаться с окружающими обрывочными фразами. Мотивом было благое помышление, что люди его понимают и сопереживают и способны додумать смысл его слов самостоятельно и, возможно, в более счастливом и светлом значении. Со временем, наблюдая разную реакцию, человек не расстраивался, считая это частью жизни, атрибутом бытия, таким же как в дороге пыль или ветер.
Но более всего хранитель боялся, что повязь может быть использована как оружие. Поэтому, когда он переводил людей через линию соприкосновения, Дом никому не рассказывал о себе и своей сокрытой миссии. И без того его считали чудаком – и к лучшему.