Дом без воспоминаний. Донато КарризиЧитать онлайн книгу.
и вбила себе в голову, что семейная хроника должна иметь такое же разрешение, такие же цвета, что и в девяностые годы, когда они с Пьетро были детьми. Видеокассета, предназначенная для Марко, в конце концов досталась Джерберу: единственная реликвия большой, как тогда казалось, любви.
Он каждый вечер смотрел этот фильм. Без звука: было не так больно.
Жалкие сорок пять минут фрагментов. На пленку были записаны какие-то дни рождения, воскресные поездки, отпуск на море, Рождество. Все это вырывалось из ускользавшего времени, пока видеокамера не сломалась окончательно и бесповоротно, как и все остальное.
Кто-то другой счел бы такие просмотры пыткой, которой легко избежать. Глядя в экран, Джербер уже не питал несбыточного желания вернуть все, как было. На этих кадрах гипнотизер раз за разом искал некую незамеченную деталь, некий знак, указывающий на грядущий разлад, допущенную ошибку, трещину, предвещающую крушение. Как будто бы все это можно было исправить прямо там, в прошлом; как будто бы он владел магической формулой, позволяющей поворотить время вспять.
Пьетро Джербер знал причину крушения своего брака, ее не было на видеозаписи, что также было ему хорошо известно, хотя он и не желал себе в этом признаться.
Поэтому ему достаточно было раз за разом предостерегать людей, которые улыбались с экрана. Предупреждать себя самого, и Сильвию, и Марко о том, что должно случиться, чтобы они трое могли спастись и оставаться счастливыми хотя бы там, на пленке.
Начать сначала. Не это ли он все время твердит своим юным пациентам? Вот и Лавинии недавно втолковывал, что необходимо вернуться назад. Но у самого не хватало духу, и когда он самогипнозом отматывал свою память, словно пленку на видеокассете, то останавливался за секунду до того, как все начинало рушиться.
Потому что хотел до бесконечности переживать не прошлое, а тот самый момент. Момент совершенного счастья.
Он съел все, что принес с собой, не отрывая взгляда от телевизора, позволяя алкоголю мало-помалу приглушать тоску, чтобы зрелище становилось терпимым. Сколько раз, опять пришло ему на ум, он сидел на этом самом месте и ждал, когда Сильвия вернется из комнаты Марко, уложив его спать. Ее приближающиеся шаги в полутемном коридоре, ее появление на пороге. Он часто подзывал ее к себе под каким-нибудь предлогом, и они занимались любовью прямо тут, посреди этих подушек. Торопливо, боясь, что сынишка проснется и помешает им. Сейчас он вообразил, как отводит волосы с ее затылка, припадает к теплой шее, впивается в плоть долгим поцелуем. Увидел, как жена запрокидывает голову, прикрывает глаза, отдается его ласкам. Представил, как расстегивает на ней блузку, ласкает грудь. Почувствовал, как ее рука проникает за ширинку; их дыхание сливается. Но когда в этой фантазии Сильвия повернулась к нему, ища его губы, то была уже не она.
То была Ханна.
Снова незнакомке, явившейся из другого мира и другого времени, удалось вторгнуться в интимное, личное пространство. И он ничего не мог поделать, был бессилен перед чарами,