Ловцы книг. Макс ФрайЧитать онлайн книгу.
вот прямо сейчас Дана уже в двух кварталах отсюда. Сегодня её очередь открывать.
Вильнюс,
Октябрь 2020
Дана приходит за четверть часа до заката, сегодня её очередь открывать «Крепость», но дверь уже настежь, в духовке печётся (что именно, с порога не разглядишь), а на высоком столе, который отделяет плиту с холодильником от остального пространства и условно считается барной стойкой, сидит, скрестив ноги, и курит Артур. Артур всегда успевает раньше, даже в свои выходные, на то человеку и выходной, чтобы проводить его в баре – так он сам говорит. Дана уже давно перестала уговаривать напарника отдохнуть. Артуру виднее, что делать со своей жизнью. То есть виднее Пятрасу – что делать с жизнью Артура, которого здесь давным-давно нет.
Когда Артур в первый раз пришёл в «Крепость», просто завернул сюда с улицы, как обычный, привлечённый светом и шумом клиент, Дана удивилась, какой он юный, счастье, если не школьник, чуть не спросила: «Тебе восемнадцать-то есть?» – но вовремя спохватилась и прикусила язык. Надо доверять обстоятельствам и себе: если бы мальчишке было нельзя выпивать в баре «Крепость», его бы сейчас здесь и не было, прошёл бы мимо, как все.
Пока Дана думала, мальчишка попросил «Один хрен», вот тут-то она и села, потому что коктейль «Один хрен» это была их с Пятрасом старая шутка: водка с лимонадом «Байкал», можно смешать их в стакане, а можно просто выпить по очереди, одно за другим, всё равно, один хрен. Теперь, когда рядом нет Пятраса, непонятно, почему хохотали до слёз каждый раз, разбавляя водку дурацким «Байкалом», так часто случается с общими шутками на двоих: пока вы вместе, смешно, а в одиночестве как-то не очень; в общем, Дана тогда сперва ответила, что у неё нет «Байкала», а уже потом удивилась, но мальчишка сказал, не беда, лимонад у меня с собой, вынул бутылку из внутреннего кармана, и Дана смешала коктейли ему и себе. Ни о чём его тогда не спросила, а он ничего не рассказывал, просто сидел, глазел, улыбался, пил дурацкий коктейль «Один хрен» из их с Пятрасом юности, допив, положил в жестянку дурацкую датскую крону с дыркой, ушёл, не прощаясь, но назавтра вернулся. И стал заходить каждый день, когда было открыто. Все к нему как-то быстро привыкли, признали своим, хотя Артур был как минимум вдвое моложе самого младшего из завсегдатаев, ему бы на скейте кататься и глупости постить в ТикТок. Но никого это не смущало, как и его манера встревать в разговоры, знать о людях то, чего они ему никогда не рассказывали, слишком громко смеяться и ко всем без разбору обращаться на «ты».
Монету с дыркой Дана повесила на цепочку, носила её с тех пор – не напоказ, под одеждой, как носят нательный крест. И смысл поначалу был примерно тот же: символ веры. Она тогда ещё не хотела думать, во что. Даже когда дурацкий мальчишка называл ювелира Каралиса «Борджиа» (старое институтское прозвище, если не знаешь, невозможно его угадать), даже когда просил у Даны сливовый пирог с кардамоном, как пекла её мама, даже когда смеялся: «эй, стоп, допьёмся сейчас до Пагегяй[2]», – была у них
Пагегяй (