Транзиция. Иэн БэнксЧитать онлайн книгу.
я уже упомянул, свою роль сыграло и желание избавиться от дурацких запретов и предписаний, с которыми она мирилась в родительском доме. Увы, как мы оба с ней выяснили, отец тоже был не прочь покомандовать.
Чаще всего о новом правиле меня оповещал шлепок по уху, а когда я совсем уж отбивался от рук, отец снимал ремень, швырял меня к себе на колени и хлестал. В общем, мама попала из огня да в полымя, а я – сразу в полымя.
Мама души во мне не чаяла. Она отдавала единственному сыну всю любовь, которая предназначалась мужу, но отскакивала от него, словно мячик. Не подумайте, будто из-за нее я стал геем. Нет. Я вполне обычный. Просто получил однобокое воспитание в странной семье, где один родитель меня боготворил, считая пай-мальчиком, а другой обращался со мной, как с питомцем, которого жена принесла в дом без разрешения. Если б я хорошенько поразмыслил, то пришел бы к выводу, что семья у меня самая обыкновенная. Однако я об этом не думал и никогда не спрашивал у других детей, какая обстановка дома у них. Я вообще довольно редко общался с одноклассниками. Ровесники казались мне слишком шумными и разбитными, а они меня, должно быть, считали тихоней. Или букой. Меня задирали и подкалывали из-за христианской веры.
Многие, наверное, назвали бы мое детство трудным, хотя мне оно таким не виделось – ни тогда, ни даже теперь. Во всяком случае, не так однозначно. Обычные превратности судьбы. Я усердно учился, а после уроков и по выходным подолгу бывал на природе. Домашние задания всегда выполнял идеально. Я много времени проводил в библиотеках – школьной и в соседнем городке, – причем не только за чтением. Когда ездил в автобусе, глядел в одну точку.
Втроем мы еще худо-бедно уживались, а потом родилась моя сестра. Конечно, она ни в чем не виновата, хотя тогда признать это было сложно. Я не знал, кого еще винить. Разумеется, сестра ничего плохого не сделала, пусть и послужила причиной.
Мы жили за городом неподалеку от тюрьмы, по соседству с коллегами отца. Все детство до меня доносились родительские ссоры: стены в доме были тонкие. Впрочем, маму я не слышал, только отца. Она всегда говорила очень тихо, почти шептала, а он либо орал, либо громко ее отчитывал. Сомневаюсь, что он вообще умел общаться спокойно. Со стороны казалось, будто отец спорит сам с собой или с кем-то воображаемым. Обычно я прятал голову под подушку, а если не помогало – затыкал уши пальцами и мычал, чтобы заглушить все прочие звуки.
Однажды я, должно быть, бубнил слишком громко, потому что в комнате зажглась лампа, и, открыв глаза, я увидел над собой хмурого, в одних трусах, отца. Он грозно спросил, какого черта я так расшумелся, а я, щурясь от яркого света, заплакал. Я не сомневался: сейчас мне прилетит, однако отец что-то неразборчиво проворчал и, хлопнув дверью, вышел. Свет мне пришлось выключать самому.
Я и прежде слышал вещи, о которых предпочел бы не знать – про секс и тому подобное, – однако тем вечером мама вернулась из больницы, где около недели назад родила мою сестру. Важное, на мой взгляд, обстоятельство. Первые роды у мамы прошли с трудом,