Убойный коктейль с зонтиком. Евгения ОманЧитать онлайн книгу.
подобных им созданий нет ни родителей, ни семьи. Но эти четверо зачем-то называли друг друга братьями и сестрами, игнорируя Оле, который как раз имел на это звание все основания. Хотя бы из-за стопроцентного сходства с близнецом. А Чуму, похоже, забавляла игра в запретную любовь со старшим братом.
– От тебя воняет другой женщиной! – фыркнула Чума, сцепляя руки на шее брата. – Но это легко исправить. Сегодня ты мой и только мой.
– Хорошо. – спокойно ответил он. – А завтра ты уйдешь. И успокоишься.
Оле стыдливо отвернулся, когда она впилась губами в губы брата, от наслаждения прикрыв глаза и запустив пальцы в короткие волосы у него на затылке. Он встал, подхватил ее под бедра и понес к подъезду. Хотя, скорее она просто висела на нем, как ленивец на дереве, обхватив ногами за талию, а держал он чисто из приличия. Интересно, они хотя бы до квартиры доберутся или эта ненормальная изнасилует его прямо на лестнице? Вот же Чума, блин! Иначе и не скажешь. Проводив их взглядом, Оле развернулся и пошел прочь. В отличии от брата, у него еще была работа. Да и знать, чем дело кончится, ему совершенно не хотелось.
***
Колкие струи горячей, почти обжигающей воды хлестали по коже. Каждый раз, когда капли попадали на черный узор татуировок, его как будто легонько било током, но он не мог заставить себя выключить воду и вылезти из душа. По ощущениям, он стоял так уже минут сорок, но все еще чувствовал себя грязным. Никак не получалось смыть с себя кисло-сладкий, будто подгнившие фрукты, запах Чумы.
Обычно при слове «насилие» в мыслях возникает образ женщины, ставшей жертвой мужчины. Потому что он крупнее, сильнее и сопротивляться ему не так-то просто. Или ребенка, ставшего жертвой взрослого. По той же причине, в общем-то. Никому и в голову не придет, что взрослый, здоровый, полностью дееспособный мужик может стать жертвой маленькой хрупкой женщины. Вот только принуждение бывает не только физическим.
«Братик, ты же не хочешь, чтобы у тебя стало больше, гораздо больше, работы»? – мурлыкала Чума, стаскивая с него сначала толстовку, а затем и футболку. – «Тогда расслабься и получай удовольствие».
Конечно же, он не расслабился и уж тем более не получал удовольствие. Он просто не сопротивлялся, позволяя этой женщине делать с ним все, что ей вздумается. И дело было вовсе не в боязни лишнего труда. У того, кого называют Смертью, была одна маленькая, но чертовски неприятная слабость: он любил людей. Любил, жалел и пытался, по возможности, не допустить лишних смертей. С учетом правил, запрещающих жнецам вмешиваться в человеческие судьбы, это было не так-то просто. Поэтому, когда женщина угрожает уморить человечество, если ты вот прямо сейчас ее не удовлетворишь, выбор становится очевиден. Он поморщился. Перед глазами все еще стояло ее кукольное личико с нечеловечески-огромными черными глазами и надменной улыбкой. И длинные белые волосы, словно паутина оплетающие его тело, когда Чума сидела у него на животе и водила по коже аккуратными ноготками. Она и сама в тот момент напоминала паука, готового в