Загадки римской генеалогии Рюриковичей. Михаил СеряковЧитать онлайн книгу.
связанного с данным городом, так и на возможные связи места, где впоследствии возникла Торунь, с римским миром.
Следует отметить, что в этом же регионе мы встречаем и еще одну аналогию данному сюжету, правда не столь близкую. Выше уже отмечалось соперничество между Литвой и Москвой в эпоху создания «Сказания о князьях владимирских». В этом контексте весьма показательно, что литовские князья начали претендовать на римское происхождение примерно на полвека раньше, чем московские, – как отмечают специалисты, литовское предание возникает не позже середины XV в. Имя литовского первопредка в разных источниках называется по разному – Жигимонт, Палемон, Публий Либон. Точно так же варьировалась и эпоха, когда он из Рима переселился в Литву вместе со своими спутниками. В различных сочинениях говорилось то об эпохе гражданских войн во времена Мария или Юлия Цезаря, то тирании Нерона, то нашествия Аттилы. В некоторых вариантах легенды Палемон также назывался родственником Нерона[19]. Однако при несомненном сходстве сюжета литовской и русской генеалогий у них было и существенное отличие: если в отечественном «Сказании» Прус ставится Августом править балтийским побережьем, то во всех вариантах литовского предания их родоначальник, даже когда он является родственником Нерона, бежит на берега Немана, спасаясь то ли от гражданских войн, то ли от нашествия гуннов, то ли от репрессий. Таким образом, хоть исследователи совершенно справедливо сопоставляли между собой римские генеалогии литовских и русских князей и в условиях соперничества обеих государств вполне возможным является сочинение легенды о предке Рюрика Прусе во многом для прославления более знатного по сравнению с их соседями происхождения московских государей, однако «Сказание о князьях владимирских» не является простым преувеличенным повторением литовской легенды, а в некоторых своих моментах перекликается с более ранней польской легендой.
Не затрагивая вопрос об источниках легенды о царских регалиях Мономаха, которые были исследованы еще дореволюционными учеными, рассмотрим еще последний сюжет о низком происхождении князя Гедемина, в очередной раз подчеркивающий полемическую антилитовскую направленность отечественной генеалогии. В «Послании» Спиридона-Саввы этот сюжет непосредственно включен в текст сочинения, в «Сказании о князьях владимирских» он опущен, но в первой редакции данного «Сказания» в содержащем его сборнике сразу идет отдельное «Родословие литовских князей», а в сборнике, где помещена вторая редакция «Сказания», непосредственно после нее идет «Повесть, начинающаяся с разделения вселенной Августом», а вслед за ней опять-таки «Родословие литовских князей». Смысл подобной подборки сюжетов очевиден: вывод о превосходстве Рюриковичей, ведущих свое происхождение от родственника римского императора Августа, над литовскими князьями, предок которых был конюшим у русского князя, напрашивается сам собой. Однако у этой темы есть и источниковедческий аспект. В другой своей