Чернокнижник. Александр СуховЧитать онлайн книгу.
на одном предприятии, вместе растили и воспитывали детей, отпуск старались проводить вместе и всем семейством отправлялись дикарями в Крым или в Абхазию. Когда появился «Москвич» путешествовали на колесах, хоть и в тесноте, да не в обиде. Летом в выходные также всем семейством выбирались по грибы-ягоды. Зимой катались на лыжах.
Отношения с семейством Штерн как-то не задались. Мать квохтала над малыми детьми и ей было не до взрослого старшего. Сам Трофим родственных чувств к сводным брату и сестре не испытывал.
К алкоголю Трофим Афанасьевич был равнодушен. Мог выпить по случаю какого праздника, но меру знал и ни разу за всю свою долгую жизнь не напился до скотского состояния.
В восемьдесят седьмом по достижении пятидесятилетнего возраста Трофим Афанасьевич был отправлен с помпой на пенсию. Работа ему нравилась, и он бы с удовольствием остался на прежнем своем месте, но Закон о Труде в СССР был строг и неумолим – отработал по горячей сетке положенный срок, достиг возраста пятидесяти лет, так получи свою честную сотню в месяц и ни в чем себе не отказывай.
Так вроде бы все и ничего, жить можно. Дети выросли, получили неплохое по советским временам образование. Младшие сын Роман и дочь Ала улетели из родного гнезда в столицу. Там пристроились, обзавелись вторыми половинками. Старший Александр остался в Вятке в родительском доме, туда же привел жену и вскоре осчастливил деда с бабкой внуками. Трудился инженером на приборостроительном.
Тут как снег на голову грянула Перестройка. Тяжелые времена настали, вспоминать не хочется. Трофиму Афанасьевичу на старости лет пришлось заняться пассажирским извозом на своем стареньком «Москвиче», часто с риском для жизни. Александр продолжал держаться за свой завод даже за сущие гроши и в конечном итоге не прогадал.
Средний сын Ромка с семьей эмигрировал в Австралию, там трудится по специальности геологом. Младшая Алка развелась со своим первым супругом и тут же выскочила замуж за пожилого богатого швейцарца. Сын время от времени выходит на связь по ватсапу, интересуется здоровьем отца. Дочь иногда звонит старшему брату, с отцом связь не поддерживает, а всё из-за того, что лярвой безмозглой обозвал, когда та нормального русского мужика променяла на противного старикашку, едва ли не батиного ровесника. Живет в своих поганых Европах, по словам старшего сына, припеваючи. Деток Бог не дал, она и в ус не дует… В общем, тьфу на неё.
Как говорится, беда не приходит одна. В самый разгар беспредела, именуемого Перестройка, у его голубушки Ирины Николаевны на пятьдесят втором году жизни врачи диагностировали рак поджелудочной железы. Опухоль оказалась неоперабельной. Мучилась супруга недолго, но уходила из жизни тяжело с криками, стонами и зубовным скрежетом. А как иначе, если в аптеках кроме анальгина других болеутоляющих с самого начала девяностых не было. А когда удалось приобрести на черном рынке за огромные деньжищи упаковку препарата на основе морфина, колоть