Странная Салли Даймонд. Лиз НьюджентЧитать онлайн книгу.
сошлись на том, что с точки зрения закона она не может стать моим официальным опекуном или представлять меня в суде, потому что я взрослый человек и почти всегда сама принимала все решения, даже если они были «ошибочны». Но Джефф добавил, что суд может поставить условие, при котором в случае возникновения передо мной какой-то неочевидной задачи в будущем мне нужно будет обратиться к Анджеле или другому опекуну. Например, если я снова решу сжечь чье-нибудь тело, Анджела должна будет вмешаться и подсказать мне, что делать. Не самый удачный пример. Вряд ли мне захочется снова переживать такую суматоху.
Джефф также объяснил, что отец оставил мне деньги по завещанию. Он не знал точно, сколько, потому что большая часть была в разных вкладах и облигациях, но он планировал все их собрать. «Денег достаточно, чтобы ты довольно долго на них жила, только надо быть экономнее», – добавил он. И еще мне придется платить за вывоз мусора, разделять его на смешанные отходы, вторсырье, мягкий пластик и стекло, и у меня появится четыре контейнера разных цветов для каждого вида, и я буду по очереди оставлять их у ворот раз в неделю, чтобы мусорщики увозили их на своих пахучих грузовиках. Почтальон станет доставлять почту прямо ко мне домой, но меня заверили, что внутрь он входить не будет. По словам Анджелы, так гораздо удобнее.
С тех пор мне перестало нравиться находиться дома одной, потому что у моей двери постоянно ошивались какие-то люди. Они хотели взять у меня интервью или услышать «мою сторону истории». Их гораздо больше интересовало мое удочерение, чем то, что я сожгла своего отца. Меня это смущало. Какое отношение одно имеет к другому?
Теперь все в Каррикшиди глазели на меня. Некоторые улыбались и наклоняли голову набок. Сочувствовали. Другие переходили дорогу, когда видели, что я иду им навстречу, но мне все равно. Некоторые начали здороваться, даже молодые люди с автозаправки, когда отрывались от своих телефонов. Они кричали: «Привет, Мэри!»
Но меня зовут Салли: неважно, как меня называют они.
Полиция устроила ужасный бардак в доме. Я очень долго кричала, когда увидела все это. Анджела и Надин были со мной. Анджела велела мне дышать и считала вслух, пока я не взяла себя в руки, а потом мы начали приводить дом в порядок. Через какое-то время я попросила их уйти, потому что они не знали, где точно все должно лежать, так что проще было убраться самой.
Когда Анджела уходила от меня на третий день после моего возвращения домой, она сказала, что будет приезжать проведать меня два раза в неделю и мне всегда рады в ее доме. Она передала мне первую часть писем отца и добавила, что мне не стоит переживать или грустить. К тому времени я уже поняла: пытаться сжечь тело отца было неправильно. Все мне об этом сказали. Когда мне что-нибудь говорят прямо, без шуток и намеков, я абсолютно все понимаю. Можно подумать, будто я всю жизнь этим занималась – постоянно жгла тела, – настолько упорно они продолжали об этом говорить. Было всего одно тело, и отец сам сказал мне так сделать – ну, в каком-то смысле.
Когда я наконец привела дом в божеский вид, было 13 декабря, 8