Пропавшие в Эдеме. Эшколь НевоЧитать онлайн книгу.
что там, на камне, она сказала, что чувствует холод внутри. Я подумал: у нее умер муж. Что она делает тут со мной, вместо того чтобы сидеть шиву? И тут же: а почему это справлять траур нужно обязательно дома? Можно же делать это гуляя. Или путешествуя. Я продел свои руки у нее под мышками и прижал к себе. Но заснуть в таком положении не смог, так что взял телефон и стал делать то, что всегда помогает мне успокоиться, – читать старые сообщения, которые Лиори отправляла мне с Орниного телефона. Много смайликов-сердечек. Мало слов.
И вдруг услышал голос Гили.
Поначалу я уловил только интонацию. Что-то в ней было такое, что заставило меня придвинуться к стене и прислушаться.
Оказалось, что через глинобитные стены хорошо слышно.
– Тебе не кажется, что тут что-то не то? – говорила Гили. – Да, это о ней я тебе рассказывала… Как это она появляется тут с мужчиной, когда… Да, это в ее стиле… Она как уличная кошка… Сперва – руководитель театральной студии… А потом я… А потом она увидела, как Ронен играет на скрипке на фестивале в Акко… Ну, ее муж, который погиб в Боливии… И с тех пор она… Она вообще меня не замечала… А теперь вдруг я «лучшая подруга»… Слушай, тут точно что-то… Что-то не то: муж у нее погиб, а она даже не… Только не говори, что она и тебя очаровала… Да не подлизывайся… Может быть… И что? Все равно концы с концами не сходятся… И вдобавок с мужчиной… Ну и?.. Пожалеть? Чего жалеть-то?.. Ни в коем случае… Завтра утром пусть убирается отсюда.
Обычно я не запоминаю сны. И в том сне, который приснился мне в глинобитном домике, явно было несколько частей. В той части, которую я запомнил, Лиори заблудилась в лесу, похожем на лес рядом с поселком, где я вырос. Она кричала мне: папа! папа! А я ехал на моноколесе, так ловко, как будто делал это многие годы, и пытался по голосу определить, где, черт возьми, моя девочка, лес окутывал густой туман, а вдалеке моя мама, точнее, голос моей мамы раз за разом предупреждал, причем по-итальянски: «Si raccoglie quello che si semina»[31]. Я волновался за Лиори во сне. Очень. Но в какой-то момент голос мамы затих, и меня стал окружать влажный туман. Он нежно меня гладил. Было трудно не поддаться его ласкам. Точнее, ласкам Мор. То есть, когда я проснулся, Мор действительно ласкала меня: засунув руку под футболку, она гладила меня по спине с бесконечной нежностью, как будто знала, что там хранятся самые неприятные для меня воспоминания, и пыталась прогнать их своими ласками, и только через несколько минут – долгих, тягучих – она задрала футболку. Тоже медленно. И перевернула меня на спину. И поцеловала в грудь. И ниже. И еще ниже.
Орна делала мне минет только в мои дни рождения и в годовщины нашей свадьбы. И только если я сам об этом просил. Всякий раз за несколько мгновений до того, как кончить, я должен был обязательно подвинуть ее голову. Чтобы ни в коем разе.
Голову Мор я тоже попытался подвинуть.
– Сейчас кончу, – прошептал я и приподнял одеяло, но она не стала отворачиваться.
И вот, в тридцать девять лет, в поселке, которого даже нет в гугл-картах, когда за жалюзи проникли первые лучи восходящего
Что посеешь, то и пожнешь