Огненный омут. Симона ВиларЧитать онлайн книгу.
епископу, что Ролло противится ее поездке. – Я все равно улучу момент, когда смогу взять Гийома и примкнуть к вашему крестному ходу.
– Но Гийома брать необязательно, – замечал Франкон, отводя глаза. – Зачем брать в столь трудный путь девятимесячного малыша?
Нет, Эмма и слышать не желала о том, чтобы оставить сына. К тому же ей, супруге правителя, уже давно надо было объехать владения Ролло, показать подданным и себя, и наследника. А ее появление в Эврё с Гийомом докажет, как она высоко чтит христианскую религию и сколь много надеется для нее сделать.
Порой, увлекшись предстоящей миссией, она даже представляла, как уговорит и Ролло сопровождать их. У Франкона округлялись глаза.
– Господи Иисусе!..
Он торопливо крестился. И пояснял своей духовной дочери, что одна весть, что страшный Ролло прибудет в Эврё, может сорвать акт передачи мощей. Ибо если франкские миссионеры и почтут за честь передать святыню в руки христианской повелительницы Нормандии, то в руки язычника Ру… О, только не Ру! Одного напоминания о том, как этот варвар громил христианские храмы, будет довольно, чтобы сорвать встречу под Эврё. Ну а Гийом… Тут Франкон становился красноречив, как Демосфен. Доводы следовали за доводами, и Эмма терялась.
Она возвращалась во дворец, холодно кивала Ролло. Все уже знали, что меж супругами произошла новая ссора, но говорили об этом как о чем-то обыденном. Все знали, что за периодами охлаждения и неприязни наступали дни, когда эти двое словно надышаться не могли друг на друга. Знал об этом и Ролло, и высокомерная, отчужденная мордочка Эммы его только забавляла. Она могла дуться на него сколько угодно, могла при посторонних обсуждать предстоящую поездку, шить себе одежду в дорогу – он не сомневался, что его слово будет последним.
Эмма подчинится, как подчиняется всякий раз, когда он ночью приходит к ней на ложе, и она, сколько бы ни старалась прикинуться раздраженной, спящей или даже нездоровой, все равно уступает ему, становясь, против своей капризной воли, податливой, страстной, шальной. Он знал, что через минуту она будет вся гореть, изгибаться и стонать, отвечая его желанию. А потом, нежная и благодарная, дремать у него на плече. Они будут шептаться, дурачиться, смеяться… Но едва Эмма возобновляла попытки заговорить о посещении Эврё, Ролло тотчас начинал зевать, сказывался усталым и, отвернувшись, притворялся спящим, не поворачиваясь даже когда Эмма колотила кулаками по его спине.
И лишь когда она засыпала, он склонялся над ней, глядел в ее красивое, мирное лицо. Слабые отблески от горевшего светильника отбрасывали на лицо женщины розоватые тени. Ролло любовался ею, щекотал ее щеки прядью волос, улыбался, глядя, как она морщит нос, отворачивается. Но когда он обнимал ее, она неосознанным движением доверчиво льнула к нему, и он замирал от прилива чувств к этой хрупкой и беззащитной рыжей девочке. Она вызывала у него такую нежность, что порой он испытывал почти боль.
Едва начинало светать, Ролло покидал еще сонную, разнеженную жену. Куда сильнее, чем ее причуды, его занимали