Кости сердца. Колин ГуверЧитать онлайн книгу.
уворачивается.
Тогда я выхватываю у него камеру. Верчу ее в руках в поисках слота для карты памяти, наконец нахожу, вытаскиваю карту и бросаю камеру обратно. Поймать он не успевает. Камера с грохотом падает на пол, и от нее что-то отлетает – прямо к моим ногам.
– Ты чего?!
Парень нагибается за камерой.
Воспользовавшись моментом, я хочу сбежать… и натыкаюсь на другого. Черт, сперва один подстерег меня в коридоре и предложил отсосать за двадцатку, а теперь их двое?! Второй не такой высокий, но пахнет от них одинаково. Гольфом. У гольфа есть запах? Должен быть. Его надо разливать по флаконам и продавать таким вот придуркам, как эти двое.
На втором черная футболка с надписью «Hispanic» на груди, причем слово разделено на два, написанных разными шрифтами: «His» и «panic». Получилось «Его паника». Успев оценить оригинальность задумки, прилипаю к стене.
– Прости, Маркус, – говорит фотограф, пытаясь приладить отвалившуюся от камеры часть.
– Что случилось?
Может, парень по имени Маркус заметил неладное и поспешил мне на помощь? Нет. Его куда больше волнует разбитый фотоаппарат, чем я. Теперь мне немного неловко за свой поступок – камера явно принадлежала Маркусу, а не тому, кто ею пользовался.
Я вжимаюсь в стену, надеясь незаметно просочиться мимо.
– Мы с этой девушкой случайно столкнулись в коридоре, и камера упала, – говорит фотограф, беспечно махнув рукой в мою сторону.
Маркус переводит взгляд с меня на Голубоглазого Гада. Такой, знаете, понимающий, выразительный взгляд – они словно беседуют друг с дружкой на неизвестном мне безмолвном языке.
Маркус протискивается мимо и заходит в туалет.
– Встретимся в машине, мы уже почти на месте.
Я опять остаюсь наедине с фотографом. Хочется одного – поскорей сбежать отсюда и вернуться в машину отца. Парень крутит в руках камеру, пытаясь ее починить, и говорит:
– Я ничего плохого не имел в виду, просто заметил, как ты подобрала хлеб, и решил помочь.
Я склоняю голову набок и, прищурившись, изучаю его лицо в поисках какого-нибудь намека на ложь. Даже не знаю, что обиднее: домогательства или жалость?
Хочется съязвить или сострить – в общем, хоть как-то ответить, – но я только стою и смотрю на фотографа. Что-то в нем есть такое… Он будто впивается в меня своей когтистой аурой.
За ясными глазами скрыто что-то тяжелое и мрачное. Я думала, так бывает только у людей вроде меня. Что такого ужасного могло случиться с этим парнем? Неспроста ведь я сразу разглядела в нем что-то… ущербное.
Да. Ущербный ущербного видит издалека. Это вроде клуба, членами которого никто не хочет становиться.
– Вернешь мне карту? – просит он, протягивая руку.
Ну нет, ни за что не отдам ему фотографии, сделанные без моего согласия! Подбираю с пола двадцатку и сую ему в ладонь.
– Вот, держи двадцать баксов. Купишь новую.
С этими словами я разворачиваюсь и выбегаю в дверь. Крепко стискивая в ладони карту памяти, пробираюсь сквозь ряды машин к отцовской.
Прыгаю