Жидкая жизнь сублейтенанта Замфира. Сергей Валерьевич МельниковЧитать онлайн книгу.
скомканную телеграфную ленту: через час мимо станции Казаклия должен проследовать войсковой эшелон.
Признание Замфира
В указанное время Замфир вышел к рельсам с планшетом с пришпиленным бланком. Состав подошёл от Чадыр-Лунги, но вместо того, чтобы проследовать в Тараклию, сбросил пар и остановился. Начальник поезда выскочил из вагона и побежал к локомотиву. От представления сублейтенанта он отмахнулся.
– Замфир, голубчик, не до вас сейчас, – сказал он, раздражённо вытирая пот со лба. – Покажите машинисту, где качать воду и занимайтесь своими делами.
С подножек спрыгивали солдаты и офицеры, придерживая полы наброшенных на плечи шинелей. Они весело жмурились на яркое солнце и раскуривали в пригоршнях папироски, переговариваясь на сербском. У кабины начальник со злобным шипением налетел на растерянного машиниста. Тот жалобно блеял и нервно теребил картуз. Василе терпеливо дождался, когда начальник выпустит пар и ретируется, и козырнул машинисту.
– Нет, ну вы видели? – обиженно сказал тот. – Трибуналом грозит! А что я могу сделать? Давление падает, сюда-то еле доползли. Мне самому впрягаться?
Василе кивал головой и цокал языком, но машинисту собеседники были без надобности. Из-за поломки паровоза эшелон застрянет здесь до следующего утра, посему подкрепление для Добруджанской армии из бойцов Сербской добровольческой дивизии задержится, и это грозит машинисту большими бедами. Василе посочувствовал, показал, где водокачка, а сам пошёл вдоль состава, потому что каждому – своё. Кому-то паровоз вести, кому-то под болгарскими пулями гибнуть, кому-то – вагоны пересчитывать.
Поезд загибался вдали, сербы восполняли истончающийся пар из паровозной трубы табачным дымом, и были они, в своих шинелях, похожи на стаю мышей-полёвок, спрятавшихся от лисицы за серо-зелёным барьером эшелона. Впереди мелькнул чёрный китель, неуместный здесь – мелькнул и пропал. Сублейтенант подошёл к первой платформе и приподнял брезент. Пахнуло металлом и разогретой смазкой, и он поставил в бланк первую единичку.
К тому времени, как Василе дошёл до конца поезда, сербы выкатили две полевые кухни. В запах креозота, смятой травы и обувной ваксы влился ещё один – восхитительный запах пшённой каши с мясом. Краснощёкий повар радушно помахал половником. С отточенностью циркового фокусника он подбросил алюминиевую миску, и солнце подмигнуло сублейтенанту с её отполированного бока. Повар подхватил её, шлёпнул половник своего варева и протянул Василе.
– Гладан? Пробайте! – весело сказал он.
Сербы в очереди радостно загалдели, жестами подбадривая румынского офицера. Василе смутился. Он представил, как будет есть кашу на глазах у всего этого разношёрстного воинства, под смех и задорные выкрики, словно дрессированная мартышка на арене цирка. Он натянул на лицо самую надменную маску, какую смог придумать, нервно дёрнул подбородком и, заложив руки за спину, зашагал к дому стрелочника. За спиной разочарованно