Черный обелиск. Эрих Мария РемаркЧитать онлайн книгу.
принесу из кухни горячего кофе.
Выхожу и даю Георгу время обработать Ризенфельда. В таких случаях лучше обходиться без свидетелей. Я сажусь на ступеньки лестницы. Из мастерской столяра Вильке доносится храп. Это, вероятно, все еще храпит Генрих Кроль, так как Вильке живет не там. Делец-националист здорово перепугается, когда очнется в гробу! Я подумываю о том, не разбудить ли его, но я слишком устал, да и начинает светать – пусть такой страх для столь храброго вояки послужит как бы железистой ванной, которая его укрепит и напомнит ему, каков бывает финал этакой бодрой и веселой войны. Я слежу за часами, жду сигнала от Георга и смотрю в сад. Беззвучно поднимается утро с цветущих деревьев, словно с бледного ложа. В освещенном окне напротив стоит фельдфебель Кнопф в ночной сорочке и делает последний глоток из бутылки. Кошка трется о мои ноги. Слава тебе Господи, думаю я, воскресенье прошло.
V
Женщина в трауре робко входит в ворота и нерешительно останавливается среди двора. Я выхожу. Вероятно, она намерена заказать надгробие, решаю я и спрашиваю:
– Хотите посмотреть нашу выставку?
Она кивает, но тут же спохватывается:
– Нет, нет, пока еще не нужно.
– Можете спокойно выбрать. Покупать сейчас же не обязательно. Если хотите, я могу даже оставить вас одну.
– Нет, нет! Дело в том… Я только хотела…
Я жду. Торопить клиента в нашей профессии не имеет смысла.
После паузы женщина поясняет:
– Это для моего мужа…
Я киваю и жду дальнейшего. При этом повертываюсь к шеренге маленьких бельгийских надгробий.
– Вот красивые памятники, – заявляю я, чтобы не молчать.
– Да, конечно, но только…
Она опять смолкает на полуслове и смотрит на меня почти с мольбой…
– Я не знаю, разрешается ли… – наконец произносит она сдавленным голосом.
– Что? Поставить надгробие? А кто же вам может запретить?
– Дело в том, что могила не на кладбище…
Я смотрю на нее с удивлением.
– Священник не разрешает хоронить моего мужа на кладбище, – поясняет она торопливо, вполголоса и не глядя на меня.
– Почему же он не разрешает? – продолжаю я удивляться.
– Оттого что муж… он наложил на себя руки… – Она с трудом выговаривает слова. – Он покончил с собой. Не мог больше вынести.
Она стоит и смотрит на меня неподвижным взглядом. Она все еще испугана тем, что сказала.
– И вы говорите, его из-за этого не хотят хоронить на кладбище? – спрашиваю я.
– Да, на католическом. В освященной земле.
– Но это же нелепость! – возмущаюсь я. – Его следует хоронить в земле, которая вдвойне освящена! Никто без крайней нужды не лишит себя жизни. А вы вполне уверены, что они не разрешат?
– Да. Так сказал священник.
– Священники много чего говорят, такое уж их ремесло. А где же его хоронить, если не на кладбище?
– За пределами кладбища. По ту сторону стены. На неосвященной стороне. Или на городском кладбище. Но как это можно! Там все лежат вперемешку.
– Городское