Тщеславие и жадность. Две повести. Николай ЛейкинЧитать онлайн книгу.
Вавилыч… Очень труднова имя, но зато самый русский. Очень приятно, Анемподист Вавилыч. Нет лучше, когда акции в твердых руках находятся, а ваши руки твердые, – поклонился Линкенштейн.
– Да акции-то дороги. На бирже-то они крепко стоят.
– Дела хороши. Биржа это знает. Будут еще выше, даю вам слово. А вы вот что… Вы выждете легкое понижение и покупайте, но покупайте не сразу, чтобы не возбуждать биржу, а понемножку, понемножку… Наше дело хорошее, наше дело крепко стоит.
– Ну ладно… – сказал Подпругин, подумал, взялся за свою бобровую шапку, чтобы уходить, и решил: «Черт с ним! Приглашу его на журфикс. Хоть жид, а все-таки банковый туз». – И он прибавил: – А второе дело, по которому заехал я к вам… тоже пустое дело, но… Заехал я вот зачем… По вторникам у меня будут журфиксы в моем новом доме. Я ведь дом новый отстроил.
– Знаю, знаю ваш дом. Говорят, чудеса там натворили.
– Какое! Хижина убога… – улыбнулся Подпругин. – Но все-таки милости просим во вторник вечерком… Мы ведь с вами давно знакомы, а вот акционером-то я буду, так уж… Пожалуйте, Моисей Соломоныч. В этот вторник у меня будет совсем хорошее общество. Бутыхов хотел быть… Тутыщев…
– Мерси, мерси… Приедем… – протянул еврей. – По вторникам у вас?
– По вторникам.
– Надо записать, чтобы не забыть. – И он сказал по-немецки пишущему за письменным столом лысому жид очку: – Запишите мне на памятном листочке, что господин Подпругин «по вторникам к себе зовет». Хорошо, хорошо, – снова обратился он к Подпругину и прибавил: – Я бывал везде за границей и знаю, как там живут, а потому всегда говорю, что лучше русской гостеприимство в целой Европе нет! Да, я люблю руссково гостеприимство!
Линкенштейн взял обеими руками руку Подпругина и потряс ее. Подпругин взял шапку и поднялся, чтобы уходить.
– Так ждем… – сказал он.
– Ваш гость, ваш гость, – пробормотал еврей и тоже встал.
Распростившись, Подпругин вышел из комнаты правления.
«Жид паршивый! – шепотом выругался он и мысленно прибавил: – Скажи на милость, как иерусалимские-то дворяне тон этот самый задают!»
XIV
Петр Петрович Завзоров, куда Подпругин направил своего кучера, жил на Васильевском острове в наемной квартире и занимал бельэтаж, а помещение для конторы нанимал в другом доме и даже в другой линии. Когда переехали мост на Васильевский остров, Подпругин стал соображать, где ему теперь лучше отыскать Завзорова – дома или в конторе, и решил, что в конторе, так как уж был третий час в начале, когда, по соображениям, Завзо-ров должен был уже давно отзавтракать. Соображения его, однако, не оправдались. Когда Подпругин приехал в контору, Завзорова там уже не было. Служащие в конторе сказали, что Завзоров поехал домой переодеться во фрак, так как приглашен куда-то на обед, но прежде обеда поедет в какую-то комиссию.
– Незадача… – досадливо почесал у себя за ухом Подпругин и спросил: – Стало быть, я его теперь и дома не застану?
– Не знаем-с. Впрочем,