Сорванная маска. Ольга СухановаЧитать онлайн книгу.
постели и молчит, а то бы замер и онемел: на правой руке Плетки, на тыльной стороне ладони и запястья, была небольшая черная татуировка. И хотя перед глазами у него все плыло, Кристиан прекрасно понимал, что это такое. Каторжный номер.
Всю свою жизнь до последней недели, все двадцать три года, он провел в маленьком городке возле пересыльной тюрьмы – и поэтому хорошо знал все про эти татуировки. Номер, выбитый на руке у Плетки, означал, что когда-то она была приговорена к пожизненной каторге, и от этого Кристиану стало совсем не по себе. Даже за самое жестокое убийство на каторгу отправляли на двадцать лет, не больше. И эти двадцать лет мало кто доживал до конца. Кристиан знал законы: пожизненная каторга грозила лишь тем, у кого за плечами не одно убийство, а как минимум три. Ну или преступление против государства.
Голова по-прежнему болела, но он чувствовал, что вот-вот уснет – начало действовать снадобье Эльзы. Куда он попал, что это за странная компания: принц крови, два отпетых головореза, беглая каторжница и прелестная молоденькая девушка? Кристиан пытался как-то связать этих людей, но сил на размышления совсем не было.
Теперь он пожалел, что выпил успокаивающее снадобье Эльзы. Рихард расправил на столе большую выцветшую карту с потрепанными краями, Феликс и Плетка устроились напротив него, и Кристиан изо всех сил боролся со сном и слабостью, чтобы услышать их разговор. Он не видел карту, но ему и не надо было видеть – он прекрасно знал географию и легко мог представить себе и весь Истарал, и даже ближайшие страны.
Он не должен сейчас засыпать! Он должен услышать, о чем Рихард Верт говорит с Феликсом и Плеткой. Кристиан понимал, что это его шанс – тот самый шанс, что выпадает, может быть, один раз за всю жизнь.
С раннего детства его влекли и великие события прошлого, и то, что творилось прямо сейчас. Кристиан сам не понимал, откуда у него, простого парня из маленького городка, такой интерес к битвам, переворотам и интригам. Но именно это увлечение всю жизнь его куда-то вело. Он старательно откладывал все мелкие монетки, которые ему иногда перепадали от отца, державшего кожевенную лавку, а в девять лет одним махом потратил все свои сокровища – купил у старьевщика на городском рынке драный букварь и договорился с учителем грамоты о нескольких уроках. Через пару месяцев Кристиан бегло читал, а чуть позже сам научился писать.
Дела в отцовской лавке шли неплохо: рядом с городом была большая пересыльная тюрьма, через которую переправляли не только особо опасных преступников, закованных в кандалы, но и тех, кто был осужден не так строго. У таких по закону не отбирали деньги, а некоторым даже разрешалось под охраной ненадолго покидать тюрьму. Эти заключенные были частыми покупателями у кожевенника – башмаки от постоянных переходов у них изнашивались быстро. В десять лет Кристиан, пристроившись в углу отцовской лавки, начал писать письма под диктовку неграмотных каторжников. Он брал всего лишь один ист за две странички – и никогда не хитрил, не старался сделать буквы покрупнее, а строчки пореже.