За старшего. Шамиль ИдиатуллинЧитать онлайн книгу.
о своей утомляемости, опасливости и моральной устойчивости, и почти уже решил отринуть глупые страхи – но постель была безобразно широкой и мягкой… Полежу пять минут, а там и с грехами определимся, подумал Адам, присел – и вскинулся уже глубокой по всем меркам ночью. За разноцветно озаренным с улицы окном падали крупные перья снега, в комнате густо стояла тишина, изредка надрываемая ширканьем автомобилей, а в голове такую же густую тишину надрывало со всех сторон бессмысленное словосочетание «Объемное звучание».
Нет, не бессмысленное.
Телефон Адама не поддерживал объемного звучания. Он племяннице на день рождения такой вручил, а сам был человеком взрослым, серьезным, немузыкальным и с острым слухом – потому купил стандартный смартфон. А голос мастера в той будке доносился с обеих сторон. Функция объемного звучания возникла в стандартном смартфоне самостоятельно. Каким-то чудом.
Если не допускать, что чуда не было, а мастер звонил Адаму, стоя в паре шагов от него. В будке, например.
Адам некоторое время поразмышлял о Канаде, России, кагэбэшниках, скрытых технических возможностях и прочих чудесах. Протянул было руку к телефону – и уронил ее, а заодно и всего себя. И блаженно выключился.
«Boro Security» не занималась изучением чудес. Пусть уж как-нибудь пребудут сами по себе.
Глава 5
Москва
Леонид Соболев
– Андрей Борисович, что значит конвенция? – спросил Соболев, страшным усилием заставив себя поздороваться.
Забежать в собственный кабинет или скинуть пальто он заставить себя не сумел. Может, слишком боялся, что Егоров, как нормальный человек, будет наслаждаться вечером в кругу семьи, а не ждать взмыленного сотрудника в офисе.
Егоров ждал. Не исключено, что не Соболева именно ждал, а ваял недалекое и по возможности нестрашное будущее в рамках, обозначенных любимым начальством. Дождался всё равно Соболева.
Когда Егоров поднял лицо от монитора, глаза у него были как у оперного певца в разгар арии Жермона, но сразу стали как у больной собаки. Егоров моргнул, еще и еще, поднял руку, вытирая выступившую слезку, и невнятно уточнил:
– Вы кроссворд про Бендера разгадываете, что ли?
– Никак нет, – сказал Соболев, чувствуя, что начинает потеть.
Потоптался и принялся рассказывать. Примерно на середине рассказа он всё же снял пальто и положил его на спинку гостевого стула. Да и сам уселся, потому что Егоров показал, что начинает сердиться.
Показал он это как бы между прочим. А сам, казалось, углубился в выхаживание переутомленных глаз: тер их костяшками, промокал салфеткой и даже закапал веки из флакончика, прятавшегося в нижнем ящике. Соболев знал, что это как раз означает предельное внимание. А вот когда Егоров пялится тебе в глазное дно и лицо делает похожим на сетчатую чашу РЛС, это паршиво, ибо начальник ушел в собственную