Чайка. Три сестры. Вишневый сад. Антон ЧеховЧитать онлайн книгу.

      И откуда примчалась? Зачем? Почему ее жалобы

      Так полны безграничной тоской?

      Бесконечная даль. Неприветное небо нахмурилось.

      Закурчавилась пена седая на гребне волны.

      Плачет северный ветер, и чайка рыдает, безумная,

      Бесприютная чайка из дальней страны.

      В то же время чайка в романтической литературе – символ свободы и дерзости.

      Символический образ убитой чайки в пьесе Чехова парадоксален: птицу, с которой отождествляет себя Нина, убивает не погубитель Тригорин, а рыцарски преданный Нине Треплев; «убитая», она оказывается более жизнестойкой, чем кто бы то ни было из персонажей.

      Сорин, Медведенко и семья Шамраевых оттеняют высокую драму главных героев.

      Если Тригорин, Аркадина, Треплев и Заречная борются за любовь и за возможность творческой самореализации, то Сорин, не осуществивший свою мечту стать писателем и не обретший любви (но выслуживший ненужный ему высокий чин), с самого начала предстает потерпевшим поражение. Его судьба – типичный сюжет чеховской новеллистики: неосуществленная, несостоявшаяся жизнь.

      Под стать ему Шамраев, с его неразделенной любовью к театру (который символизируют для него давно сошедшие со сцены и забытые актеры).

      Для Маши выходом из довольно тривиальной ситуации (неразделенная любовь) оказывается брак с нелюбимым человеком, который делает ее еще более несчастной. Между тем ее жизненные проблемы невозможно даже сопоставить с трагедиями, которые мужественно переносит Нина (смерть ребенка, предательство любимого, отречение родителей).

      Таким образом, люди, лишенные творчества и живущие житейскими интересами, кажутся гораздо более уязвимыми и беспомощными, чем художники. Способность к творчеству, принадлежность к миру искусства – не знак роковой избранности и обреченности, а жизненное преимущество. Однако духовное и моральное превосходство художника – иллюзия, о чем прямо говорится в первом действии.

      Резко выделяется среди второстепенных персонажей Дорн, стоический мудрец, своего рода alter ego автора (не случайно он, как и Чехов, врач по профессии). Именно Дорну доверяет Чехов сообщить зрителю о трагическом финале.

      Наконец, еще один персонаж, работник Яков, играет в пьесе Треплева роль так и не появляющегося на сцене дьявола, более же никак себя не проявляет на протяжении пьесы. При желании можно считать этого персонажа мрачно-символическим. Это еще один пример чеховской иронии.

      Психологизм Чехова отличается от толстовского тем, что Чехов не воспринимает сложные изгибы характеров своих героев как результат «лжи» и как нечто нуждающееся в преодолении. Он принимает противоречивость человека как данность – в этом смысле он ближе к Достоевскому. Но героям Чехова чужда и яркая контрастность