Только папе не говори! Дневник новой русской двадцать лет спустя. Елена КолинаЧитать онлайн книгу.
мне дверь, – я больше не могу, я просто больше не могу…
Когда Алена произносит «он опять», она непроизвольно горбится и втягивает голову в плечи, словно хочет залезть с головой под одеяло, но одеяло короткое.
«Он опять» – это Шуршик, Аленин младший сын.
Любая мама может сказать «я больше не могу», но Алена не любая мама. От промышленного магната, крупного производителя газобетона, нельзя ожидать «я больше не могу». От промышленного магната можно ожидать «я больше не могу», но по поводу «контракты-налоговая-поставки-платежи».
Мне нельзя воскликнуть: «Опять?!» Нельзя кивнуть: кивок означает, что я согласна. Нельзя подливать масла в огонь. Нам самим можно ругать своих детей, а больше никому нельзя. Про чужих детей можно только безоценочно мычать.
– Ммм… – промычала я.
– Ты права, – подтвердила Алена.
У Алены на секунду становится совсем потухшее лицо, – только на секунду, только со мной. Прежде чем вернуться к Никите и Шуршику праздновать день рождения, она начнет улыбаться. Как будто светофор: со мной она может позволить себе красный свет, а с Никитой только зеленый.
Ох… Почему у нас с годами всё больше горечи?
Думаю, у других точно так же, не только у нас. Возьмем «Трех мушкетеров», где все – сама легкость, бесстрашие, жизнерадостность, прекрасный аппетит, интриги, дуэли, много вина. Но что мы видим через двадцать лет? В «Двадцать лет спустя» дело обстоит отнюдь не радужно: Портос устал, Арамис печален, д’Артаньян разочарован в короле, у Атоса скелет в шкафу, жуткий Мордаунт, сын Миледи. Неужели с течением времени разочарования неминуемы, горести неизбежны, и хотя бы один скелет в шкафу обязателен? Как минимум один скелет. Бывает, что и больше, два-три скелета.
Конечно, есть семьи, у которых всё идеально. Не может не быть! Но я таких не знаю. Бывает, что на поверхности всё идеально, но если вглядеться повнимательней… В данном случае даже не нужно вглядываться: на поверхности Шурш, лежит в своей комнате. Алена не хочет праздновать его день рождения без него… Почему с годами у нас всё больше горечи плюс скелет в шкафу? Почему, почему?!
Вообще-то, я знаю почему. Если бы мы были черепахами, не заботились о своих детях, а просто делали кладку в выкопанной предварительно ямке и уползали в неизвестном направлении. В этом случае наше счастье зависело бы только от нас: уползли и живем своей собственной жизнью. Но мы не уползаем, а напротив, попадаем в зависимость: наше счастье и веселье зависит от наших детей. Когда дети маленькие, наше счастье под контролем. Алена собирала Шуршику портфель до окончания школы, я скрывала от мамы Мурины двойки по физике, Ольга водила Антошу на балет.
Разумно было бы уползти в неизвестном направлении после окончания детьми института, защиты диссертации, второго развода. Но мы не уползаем, напротив, прижимаемся тесней. Кажется, что ничего не изменилось, – наше счастье по-прежнему зависит от наших детей, но как бы не так! Прежде наше счастье и веселье зависело от нас самих, а теперь зависит от других взрослых людей. Но разве можно рассчитывать на других в таком важном вопросе, как