Княгиня Ольга. Ведьмины камни. Елизавета ДворецкаяЧитать онлайн книгу.
робормотала Сванхейд, делая несколько шагов ему навстречу, чтобы он мог ее поцеловать.
– Вон они. – Эйрик кивнул ей за спину. – Теперь живут у тебя.
Удивленная Сванхейд обернулась и обнаружила позади своего младшего сына Хакона, по прозвищу Логи-Хакон[1]. В свои пятнадцать лет он начал быстро расти, и уже было видно, что будет он высоким, в материнскую родню. Рыжие волосы, довольно длинные, у него были пышнее и ярче, чем Сванхейд когда-то видела на голове его дяди Эйрика.
Увы, волосы Эйрика потускнели и поредели – ему пошел шестой десяток. Сванхейд запомнила его великаном, с крупными чертами малоподвижного лица; несокрушимая уверенность в своей силе сказывалась в каждом его движении, во взгляде, в низком голосе. Теперь борода его была почти седой, лишь на щеках сквозь белизну просвечивала рыжина; он отяжелел, лицо покрылось морщинами. Уверенный взгляд приобрел задумчивость с оттенком глухой печали – Эйрик не хотел мириться с подступающей старостью, но понимал, что время его подвигов и славы миновало.
Эйрик не польстил сестре, сказав, что узнал ее сразу: Сванхейд, пожалуй, за те же двадцать пять лет изменилась меньше. Красотой лица она и в юности не отличалась, а морщины не скрывали выражения ума и силы, которым дышали ее суровые черты и голубые глаза. Родив одиннадцать детей, она сохранила худощавое сложение и завидное здоровье, которое и позволило ей пуститься в зимнюю дорогу вверх по реке Мсте, за пятнадцать дневных переходов на восток, к волоку между Мстой и Мерянской рекой[2]. Эйрик приехал на эту встречу с востока, из земли, называемой русами Меренланд, а собственными уроженцами – Мерямаа. Этими уроженцами он, с позволения Олава, конунга Хольмгарда, правил уже двадцать пять лет.
– Сожалею о твоем муже. – Выпустив Сванхейд из объятий, Эйрик почтительно склонил голову. Двадцать пять лет назад он ни перед кем не склонялся даже из вежливости. – Олав конунг был разумный и достойный человек. Мы с ним хорошо поладили в свое время.
– И тем более жаль, что этот лад умер вместе с ним, – не удержалась Сванхейд, сразу переходя к делу.
– Заходи же, что мы стоим на холоде! – Эйрик, вышедший во двор встретить сестру, указал ей на дверь в дом.
Местом их встречи был Видимирь – довольно новый погост, поставленный по приказу Эйрика для постоя его дружины. Все двадцать пять лет он упорно расширял пределы подвластных ему земель, не только на восток, но и на запад, а этому Олав конунг радовался куда меньше. По их давнему уговору, Эйрику полагалось продвигаться на восток по Мерянской реке, подчиняя и усмиряя народы по ее берегам, чтобы обезопасить путь к Булгару и увеличить собираемую дань. Все это Эйрик делал как нельзя лучше, но одновременно продвигался и на запад, в области, населенные словенами, а те были собственными данниками Олава. Построив Видимирь, Эйрик почти вплотную подобрался к тем пределам, где собирал дань сам Олав – его сборщики доходили до Забитицкого погоста, в двух переходах от Видимиря на запад.
Забитицкий погост на Мсте был западной точкой волока – от него можно было плыть до Хольмгарда, а Видимирь – крайней восточной. Их разделяло около двух пеших переходов, не соединенных сплошным водным путем. Край этот был насыщен реками, озерами и болотами так густо, что передвигаться по нему было намного легче зимой, чем летом. Собственно волок по большей части проходил по мелким рекам и озерам, и лишь некоторые участки приходилось преодолевать по суше, волоча лодьи на катках через настланные гати.
В озере Видимирь волок заканчивался: от него извилистая речка Ольховка вела в Песь, и здесь по существу начиналась Мерянская река, то есть водный путь к далекому Хазарскому морю. Для погоста Эйрик выбрал пригорок на берегу, откуда открывался широкий вид на озеро. Вал с частоколом поверху окружал широкую площадку с кольцом изб; здесь же был большой дом для постоя дружины, клети, кузница, навесы для лошадей. Одни ворота выходили в поле, другие, противоположные – на берег озера. Постоянного населения здесь собралось около сотни человек, и городок окружали выпасы, огороды, пашни. Зимой здесь останавливались Эйриковы сборщики дани, перед тем как повернуть назад на восток, а летом – торговцы, ездившие между Мерямаа и Хольмгардом.
Сванхейд со смесью неудовольствия и одобрения окидывала взглядом срубы из толстых сосновых бревен, под крышами из дерна, озерного тростника и дранки. Ей нравилось, как хорошо здесь все устроено, но она не могла радоваться, что Эйрик так прочно обосновался в этом краю. Эйрик предложил встретиться в Видимире, и Сванхейд пришлось согласиться – на Забитицком погосте две дружины не смогли бы разместиться. Эйрик же обещал ей и ее людям удобное пристанище – и не обманул.
Вступив вслед за братом в большой дом, Сванхейд с удовольствием увидела пылающий в длинном очаге, обложенном камнями, жаркий огонь.
– Мы приветствуем тебя, госпожа Сванхейд, под этим кровом! – раздался впереди звонкий молодой голос. – Да будут милостивы к тебе Скади и Улль, повелители зимних дорог, да защитит нас Тор, да согреют этот дом теплом Фрейр и Фрейя, и да пошлет
Логи (др.-сканд.) – «огонь». (Здесь и далее примечания автора.)
Мерянской рекой здесь называется водный маршрут, пролегавший по нескольким рекам (от притоков Мологи к Волге и далее по Волге на восток).